Ранним утром в дверь кабинета директора престижного выставочного зала в Нью-Йорке робко постучали. Робин Лоренс, управляющий самого посещаемого музейного комплекса, подумал, что ему показалось, но стук повторился громче. Он отложил золотой «паркер» и звучным голосом сказал:
– Входите!
Лоренс – весьма уважаемый человек и успешный предприниматель, в расцвете сил, статный, так как всегда старался поддерживать физическую форму. Под его управлением находились несколько крупных художественных галерей в Нью-Йорке и Сан-Франциско, где на постоянной основе проходили выставки коллекций работ известных европейских мастеров за последние двести лет. Площадки выставочных залов также использовались для иных экспозиций. У американской творческой элиты считалось, если выставляться у Лоренса – это залог успеха. Через неделю в творческой студии с таинственным названием «Энигма» Лоренс запланировал устроить выставку, посвящённую китайскому искусству. На экспозиции, как обещали красочные афиши, будут представлены великолепные образцы предметов убранства, каллиграфии, живописи и фарфора эпохи династии Мин. Экспозиция также будет включать археологические памятники, редчайшие ювелирные изделия и наборы фарфоровых статуэток почётного эскорта из гробницы родственников императорской династии. Однако увлечённые ценители считали жемчужиной всей выставки фарфоровую голубую вазу, любезно предоставленную шанхайским музеем. Подлинное восхищение вызывала дивная роспись сосуда с основным орнаментном изящных лотосов, означающих благородство. Чистота линий, сочность красок, гармония пропорций – всё присутствовало в данном классическом предмете. Подобную вазу продали на недавно прошедшем аукционе в Лондоне за баснословные пятьдесят миллионов фунтов стерлингов. Неудивительно, что Лоренс очень переживал по поводу сохранности данного мероприятия, поэтому управляющий предпринял беспрецедентные меры безопасности с привлечением самого шефа полиции Нью-Йорка Энтони Крюгера. Страж порядка отличался крайне ревностным подходом к исполнению своих обязанностей и ненавистью ко всему противоправному. Лоренс уважал этого человека за жёсткие меры, принятые Крюгером по искоренению преступности в городе. После его непопулярных действий улицы Нью-Йорка стали намного безопасней. Лоренсу пришлось потрудиться, чтобы привлечь чрезвычайно занятого блюстителя порядка к работе на выставке, но директор обладал прекрасными методами убеждения в виде шелеста банковских купюр крупного размера, что даже Крюгер сдался и согласиться с подобным аргументом.
– Входите! – звучно повторил Лоренс.
Дверь приоткрыл невысокий лысоватый человек лет сорока в мешковатом сером костюме, на нем был нелепый галстук красного цвета. Он производил отталкивающее впечатление, не решаясь войти, человек мешкал в дверном проёме.
– Разрешите? – наконец произнёс он, опустив глаза в пол.
– Входите, – раздражённо произнёс Лоренс, – сколько можно повторять?
– Меня зовут Роджер.
Он подошёл к столу директора и протянул руку, но Лоренс демонстративно отказался от рукопожатия.
– Я не помню, чтобы мой секретарь назначила встречу с вами на это время. Что вам угодно? И будьте кратки, у меня очень мало времени.
– Я пришёл, чтобы украсть голубую вазу с выставки.
В первую минуту директор потерял дар речи, он не знал каким образом реагировать на подобное амбициозное заявление. Директора охватили смешанные чувства. Лоренс разглядывал пришедшего внимательным образом, пытаясь подобрать правильные слова, но гость избегал прямого взгляда. Как это невзрачное нечто посмело угрожать ему?
– Послушайте, как вас там?
– Роджер.
– Не важно! Это что? Шутка такая? Тогда это очень неудачная шутка. Вы, клоун, из какого цирка? Что вы хотите?
– Я пришёл, чтобы украсть голубую вазу с выставки, – настойчиво повторил Роджер, наконец, он оторвал взгляд от пола и посмотрел Лоренсу прямо в глаза.
