1. Глава 1
Николай приближался ко мне, держа в руке нож. Глаза были безумные, губы искривились. Если бы не дикие рези в животе, вызванные страхом, я бы подумала, что это сон, но нет, то была кошмарная реальность.
– Она должна была достаться мне! Мне – и точка!
– Ты свихнулся! – неестественно тонким голосом отозвалась я. – Если так… если готов за это убить… забирай!
Он отдышался и сказал надрывно, чуть не плача:
– Ты вообще не должна была стать частью нашей семьи! За что она тебя так любила?
– Потому что я любила её!
– Тупая бабка! Тупые предки! И ты ничем не лучше!
Я сглотнула, уже не слыша стука своего сердца.
– Коль, убери нож, пожалуйста. Ну, если тебе так нужна эта квартира – забирай! Я перепишу на тебя, а сама буду снимать, как и раньше…
– Ага, так я тебе и поверил! – рявкнул он, и руки дрожали. – А сама бегом в полицию и заявление на меня накатаешь!
– Ни одна самая хорошая квартира не стоит жизни человека, – тихо сказала я. – Неужели ты решил меня зарезать и в лесу закопать? Мы же так много лет вместе жили… дружили…
– И я всегда тебя терпеть не мог, – пробормотал он. – Потому что знал, как они со мной… она со мной поступит. Потому что это моя семья, мои родные! Не твои!
– Ладно, – ещё тише сказала я. – Пусть так. Мне уже двадцать, я справлюсь сама. Уеду, если хочешь, в другой город, подальше от мамы с папой. Только не надо кровопролития!
Николай, от которого явственно несло спиртным, опустил руку с ножом.
– Обещай.
– Обещаю!
– И вещи прямо сегодня соберёшь?
– Постараюсь.
Я знала, что ему всего лишь нужно проспаться, прийти в себя. После оглашения бабушкиного завещания он первые дни ходил сам не свой, а потом, когда мы все приехали в загородный дом, напился так, что даже с мамой поссорился.
Со своей мамой, которой не хотел со мной делиться. Я знала, что семья приёмная, с семи лет, но никогда ещё не ощущала со стороны сводного брата такой ненависти, как сегодня. И причиной тому, как это часто бывает, стало материальное благополучие. В нашем случае – просторная двухкомнатная квартира в центре города, которую бабуля завещала мне.
Мы всегда были близки, и я каждые выходные старалась навестить её, принести что-то к чаю, что уж говорить о подарках, про которые Коля часто забывал. В моих действиях не было умысла: все неизменно повторяли мне, что я член семьи, что я такая же родная, как остальные. И вот теперь выяснилось, что Коля всегда считал иначе.
Он, наплевавший не только на бабушку, но даже не пришедший на похороны дедушки из-за банальной простуды! Он, ругающийся с матерью из-за пустяков, и требующий к себе повышенного внимания даже в зрелом возрасте! Почему же это случилось с нами, в какой момент всё стало плохо? Ведь жили же вместе, росли, играли, поддерживали друг друга! А теперь он стоял в десяти шагах, держа в руке нож, и всерьёз угрожал надо мной расправиться…
– Идём, – процедил Николай, и я пошла по тропе, каждую секунду на него оглядываясь.
Это была знакомая тропа, знакомый лес и горы. Крутые склоны мы вдоль и поперёк излазили в детстве, и даже к старому кладбищу бегали вместе с местными ребятами. Говорят, там, где начинались известняковые пещеры, водились призраки потерянных детей, и, конечно, вся ребятня эти легенды обожала. Было у нас даже состязание: кто глубже зайдёт и не заорёт. Правда, за подобные испытания на страх от родителей влетало, но зато какие оставались воспоминания! Вообще, места здесь были красивые, и я так до конца и не смогла понять, почему завещанного дома и участка земли Николаю оказалось мало.
– Дерьмо, – бормотал между тем он. – Грязь, холод… к чёрту всё это…
С вершины горы было хорошо видно кладбище, где теперь покоилась бабуля. Подумав о том, что никогда больше не попробую таких вкусных, как у неё, пирогов со щавелем, никогда не коснусь мягкой и тёплой руки, перепачканной в муке, я едва сдержала слёзы, а Николай взбеленился снова.
– Что вам всем неймётся?! Хватит уже реветь! Бабка была старая, пожила хорошо!
– Это не ты говоришь, – отозвалась я хрипло. – Это всё алкоголь…
– Да? Да?! – психанул он, и с силой швырнул нож в дерево, умудрившись вогнать по самую рукоять. – А ты такая белая и пушистая, ни капли в рот никогда! Что, страшно показать своё истинное лицо? Может, потому и парня не нашла, а? В двадцать-то лет!
– Коль…
– Иди на хер, Надя!
Толчок был таким сильным, что я, не удержавшись, покатилась по склону, и отделалась бы несколькими синяками, если бы не валун, неудачно попавшийся на пути. Я поняла только, что разбила о него голову, и, с трудом поднявшись, потащилась сквозь сумрак, зовя брата.
Отклика не было. Николай уже ушёл вперёд, даже не думая проверить, в порядке ли я. И последним, что я запомнила, было новое падение – на сей раз резкое и крутое, какое бывает, только когда летишь с утёса в бездну, собирая по пути растущие на круче деревья…
Мне было больно. Хотелось вытолкнуть эту боль из груди и остаться пустой, но свободной. В висках копошились какие-то слова, жгучие, словно искры от костра. Постепенно их становилось всё больше, и вот уже мозг мой горел, как будто в нём поселилось множество незнакомых книг. Я даже попыталась выковырять противные раскалённые буквы из головы, но так и не смогла поднять руку.
