1. Глава 1
Утро. Север Аттавии, провинциальный городок Кланс
— Тереза! — Я продолжила укладывать вокруг головы тёмно-каштановую косу с вплетённой нитью розового жемчуга. — Тереза! Ма-а-а-ам!
Я поморщилась от противного крика сводной сестры. За тринадцать лет так и не смогла привыкнуть к высокому тонкому голосу Розы. Все тринадцать лет капризная девчонка требовала, чтобы именно я укладывала её волосы. Никакие слова не могли изменить её желания, даже когда отец был жив, не смог объяснить маленькой Розочке, что я не должна этого делать. Её "хочу" всегда исполнялось. Отец стыдился своей слабости по отношению к новой жене и её дочери, почему-то он считал, что обязан выполнять любой их каприз, чтобы в нашей семье царил покой и любовь.
Но их не было. Никогда.
Лишь игра.
Я и сама принимала в этом обмане активное участие, как любящая дочь, не хотела видеть отца расстроенным, поэтому делала вид, будто мне приятно заботиться о сестрёнке.
Когда отец умер я уже привыкла подчиняться мачехе. Но не сестре. Никогда не признаюсь, но злить Розу доставляло мне тихое удовольствие. Пока никто не вошёл в мою комнату, улыбнулась отражению в зеркале, закрепила косу последней шпилькой и шёпотом начала отсчёт.
— Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один и… — В момент открытия двери убрала улыбку с лица, встала со старого пуфика, сложила руки на животе и опустила взгляд.
— Тереза Хилл, ты оглохла? — Мачеха замерла на пороге, я точно знала, что сейчас она цепким взглядом осматривает комнату, будто пытается что-то найти. Вокруг её прищуренных глаз собрались морщинки, которые она ненавидит, но против возраста даже магия бессильна. После того как мачеха убедилась, что за ночь ничего в моей комнате не изменилось, сказала, стоя в дверях. — Почему Роза вынуждена тебя ждать?
— Мне тоже нужно время, чтобы привести себя в порядок, — я говорила тихо, чтобы не вызвать очередной приступ злости мачехи и не оказаться наказанной ни за что.
Наказывать мачеха умела: то на кухне печь вычистить, то котлы до зеркального блеска отмыть, а то и весь день просидеть на воде. Голод не любила больше всего. Он возвращал меня в зимнее утро, когда я, будучи пятилетней девочкой, вместе с отцом пришла в библиотеку, чтобы забрать понравившиеся книги, потому что царство книг решили закрыть за ненадобностью. Отец тогда объяснил, что бедным некогда читать, а у богатых есть свои куда лучшие библиотеки. Я бродила среди высоких стеллажей, пока моё внимание не привлёк ярко-розовый корешок книги на нижней полке. Ничего не подозревая я потянула книгу на себя и даже не испугалась, когда вместе с книгой вытащила и крысу, она вцепилась в прилично пожёванный уголок. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом резко извернувшись крыса прыгнула мне на руки. И вот тогда я закричала, бросила книгу, а вместе с ней и крысу на пол, побежала к отцу. Крыса, конечно же, за мной не побежала, но с тех пор в моменты сильного волнения неосознанно расчёсываю до крови руки.
— Чтобы было время, нужно раньше вставать, — мачеха вышла в коридор, сложила руки на груди, приказала: — Быстро к Розочке!
Я прошмыгнула мимо мачехи, на удивление не получила ни подзатыльника, ни тычка в спину. Эмма добрая? Да быть не может. Интуиция говорила мне о приближающихся больших неприятностях. С чем они могли быть связаны я не смогла придумать, поэтому понадеялась на чудо. А вдруг.
Я поднялась на второй этаж. Комната Розы находилась в конце коридора. Самая большая, светлая и с длинной террасой, увитой диким виноградом. Летом, в густой тени листы, там было прохладно, а осенью, когда виноград окрашивался в багрово-красные тона, становилось невероятно красиво. Но этой красотой я могла любоваться либо из комнаты Розы, когда делала ей причёску, либо с улицы. С тех пор как сестра заняла эту комнату я ни разу не вышла на террасу.
— Наконец-то! Давай живо! — разрумянившаяся девушка подобрала зелёную юбку и села перед резным трюмо, хмуро посмотрела на меня.
А меня что-то смущало. Я, как недавно мачеха, прищурившись, осмотрела комнату: небрежно заправленная постель (а этого никак не должно быть, ведь горничная тщательно следила за идеальным порядком в комнате), примятые подушки, кружевной платок сиротливо лежал у ножки комода.
— Что ты застыла? Живее! Или матушку позвать? — Роза сжала кулачки, зло смотрела на меня, а мой взгляд сам собой скользнул к зелёной туфельке, которая аккуратно затаскивала тонкую коричневую полоску ткани под длинную юбку платья. — Тереза!
Я вздрогнула, подошла к Розе и принялась за белокурые волосы сестры. В далёком детстве я завидовала, хотела такие же белые волосы и синие глаза, вместо своих тёмно-каштановых волос и карих глаз. Благодаря противному характеру сестрички быстро расхотела. Да и мачеха такая же синеглазая блондинка, как и дочь, своим отношением ко мне помогла избавиться от зависти. Неприязнь к блондинкам накрепко засела во мне. Возможно, поэтому я научилась обращать внимание на мелочи, а, может, от природы такая.
Я ловко вплетала в густые косы Розы нити с бриллиантами, которые казались каплями росы, а сама думала над тем, что не так. Когда я вставляла последнюю шпильку в свёрнутую барашком косу, поняла. Наш слуга Том, когда сбегал по лестнице выглядел взъерошенным, на щеках горел румянец, он досадливо морщился в то время как его рука прикрывала шею. Шею! На ней не было тонкого коричневого галстука обязательного элемента формы слуг нашего дома. А Роза спрятала под платьем тонкую коричневую полоску.
