На въезде в богом забытый поселок Верхний Уй, затерявшийся на самой границе Шайтанского автономного округа, остановился автобус. Корявая лесная дорога слабо освещалась восходящим летним солнышком, но роса еще не успела высохнуть. Отовсюду уверенно доносился птичий перещелк и пересвист, звучно пели крупные комары.
Из автобуса, почесываясь и ежась, вывалился заспанный мясистый мужчина в белых просторных штанах. Он добыл из-под пуза мобильник, быстро набрал номер и доложил:
– Мы на месте.
Закурив, мясистый выгрузил несколько плотных, тяжелых пачек, хмуро крикнул внутрь автобуса:
– Пять минут на оправку! – и принялся перебирать и раскладывать листовки.
Из автобусного нутра в лес тут же высыпала стайка девушек и, тихо переговариваясь, скрылась за деревьями. Вернулись быстро и без лишних разговоров, отшлепываясь и отмахиваясь от комаров, снова залезли в автобус. Мясистый задумчиво поглядел со взгорка в сторону поселка – тот был как на ладони. На подворьях вовсю копошились местные жители.
– Две улицы, сто пятьдесят дворов, – снова крикнул он девушкам. – Будете работать четырьмя командами, двигайтесь по улицам навстречу друг другу. Времени вам даю не больше полутора часов. В диалоги не вступать, всех, кто попадется, крестить и благословлять. Вперед, подруги…
Девушки послушно покинули автобус. Теперь их было не узнать: каждая переоделась в рясу, на головах были туго стянуты скорбные черные платки, грудь украшали тускло блестевшие православные крестики.
Равнодушно скользнув взглядом по своей преобразившейся команде, мясистый раздал листовки и выразительно постучал по циферблату дорогих наручных часов. Монашенки степенно потянулись вниз по тропинке.
Покосившаяся избенка Ивана Полоротова стояла у самого леса, окнами к сосняку, так что зимой Иван, бывало, видел, как в сумерках прямо к чахлому плетню пробираются волки. В поселке Иван слыл бездельником, поскольку хозяйства своего не вел, жил оглоедом, пробавляясь батрачеством у соседей. Глаза он продирал, когда все уже занимались делом.
Вот и на сей раз Иван добрых два часа еще кряхтел и ворочался на лежанке после того, как поселковый пастух собрал по дворам скотину. Выйдя во двор по малой нужде, Полоротов уставился поверх плетня – и забыл, за чем шел. Из леса прямо к нему в абсолютном молчании направлялся аккуратный отряд молодых монашенок. Мягкий ветерок чуть колыхал черные одежды, а погожее солнышко золотило нагрудные кресты.
– Господи, помилуй! – прошептал Иван и попытался перекреститься, но не смог: давненько не приходилось. Церковь в Верхнем Уе отсутствовала, ее сожгли большевики еще в восемнадцатом году.
Двое монашенок подошли к полоротовскому плетню. Одна сказала, моргая необыкновенно длинными махровыми ресницами:
– Бог в помощь, раб божий. Господь тебя благослови.
Вторая протянула какой-то листочек и положила на остолбеневшего Ивана размашистый крест. Обе двинулись дальше, и пока они не скрылись за углом, Полоротов как завороженный глядел на их белоснежные, как крыло ангела, кроссовки, ступавшие то ли по грешной верхнеуйской земле, то ли по воздуху.
Медленно вернувшись в избу, Иван расправил выданный монашками листочек и прочел, шевеля губами:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь
Дорогие братья и сестры!
Пишет вам раба Божия страстотерпица инокиня Варвара (Всеволожская). Сказано: «…и станет зрак его темным, аки нощь, и речи его станут грохотанию подобными, и искушение сатанинское принесет он с собою».
Знайте, всякий, кому богомольцы передадут это писмо: мрак великий движется тучею на нас и скоро покроет весь край наш. Повсюду вижу я греховные письмена бесами одержимого Повидлова Евгения. Берегитесь же, братия и сестры! Ибо лежит на нем, Повидлове Евгении, порча, от Сатаны ниспосланная. А получит Повидловвласть над Шайтанском, – и ляжет порча на весь край, разрушатся дома его и люди сопьются и предадутся Сатане.
Верный знак порченого Сатаною: глаз темный, тяжелый, речи крикливые и обольстительные, и Пятно проклятое лежит ниже поясницы его.
Молю вас, православные: кто касался греховных посланий Повидлова Евгения, берегите себя от порчи. Послания и письмена его поражены порчей, сожгите их немедля, а дом свой трижды обойдите с зажженной лампадою. Пуще всего следите, чтобы Детушки ваши не касались бесовской гадости этой, ибо ляжет на них Пятно и порча, и пропадут слабые души их.
Это Святое Голубиное письмо несет благословение Святых Отцов Православной Церкви. Кто болеет за судьбу близких своих, пять раз перепишите это письмо со святою молитвой и передайте людям, кого знаете. Поставьте письмо это под образа и пять дней держите, чтобы порча не вошла в дом ваш.
Не дадим же Сатане взять Власть над нами! Да пребудет с нами благодать Господня, дорогие братья и сестры!
