1. 1
Посвящается Эделасу
1
Айку все чаще снился один и тот же сон.
В начале в нем нет ничего страшного, вообще ничего. Просто заснеженное поле, черный ночной лес, унылый серпик луны в разрыве низких туч. Цепочка лошадиных следов на нетронутой целине.
Но куда ведут эти следы? Где эта лошадь и, главное, — что случилось со всадником? Нужно его найти, как можно скорее! Ведь лошадь понесла, а он не умеет ездить верхом!
Айк бежит, увязая в глубоком снегу. Пот льет градом, он задыхается.
— Эйви, где ты?! Где ты?
И вдруг замирает — за спиной кто-то есть. Только это не Эйвор.
Айк оборачивается. Нет смысла убегать от напастей, все равно никуда не спрячешься. Лучше уж так — сразу, лицом к лицу.
Над ним возвышается огромная фигура, черный силуэт без лица, порождение мрака.
— Он потерян, — гудит низкий голос, и этот гул пронизывает Айка, заставляя вибрировать кости, — потерян навсегда. Ты не вернешь его. Отступись.
— Я не верю тебе, — упрямо произносит Айк, — Эйвор здесь, и я его найду.
Он отворачивается, чтобы продолжить путь.
Но тьма окутывает его, точно мягкое покрывало и шепчет, шепчет в самые уши:
— Он потерян, и это твоя вина. Твоя вина... твоя вина…
***
— Айк, проснись! Айки!
Лицо Эйвора склонилось над ним — осунувшееся, повзрослевшее.
Что это — явь или все еще сон?
Айк приподнялся на постели, потер ладонями лицо.
— Я кричал?
— Не очень громко. — Эйвор попытался улыбнуться, но в темных глазах застыла тревога.
— Прости, Веточка. Плохой сон приснился.
— О том дереве?
Айк вздрогнул. Пару лет назад образ пылающего дерева постоянно преследовал его в кошмарах. Но он никогда не рассказывал младшему брату об этих снах.
— Откуда ты знаешь?
— Ты повторял: «Дерево! Дерево!» Не сейчас — тогда, раньше. А сейчас тебе что приснилось?
— Не помню.
Айк скинул ноги с кровати и потянулся за одеждой. Эйвор уже оделся и сидел напротив на своей постели — отдыхал. Теперь ему приходилось часто отдыхать. Почти постоянно.
Они спустились в кухню, где Лурдес уже вовсю готовила завтрак. Маленькая, смуглая, черные волосы собраны в короткий пучок, руки так и мелькают — быстро, сноровисто. В старых штанах и рубашке Эйвора она выглядела совсем мальчишкой. В плите гудел огонь, весеннее утро радостно ломилось в частый переплет окна. Вкусно пахло горячей кашей, влажной тканью и деревом.
Усевшись, Айк принялся рассеянно грызть большой палец у ногтя — дурацкая привычка, от которой он много лет не мог избавиться. В задумчивости или когда ему было не по себе рука сама тянулась ко рту.
Почему события трехлетней давности вдруг начали возвращаться в снах? И почему именно этот момент их с Эйвором неудавшегося побега — ведь тогда все закончилось благополучно? Если бы ему снились кошмары о том, как Эйвор заболел и он, Айк, сходя с ума от горя и чувства вины, был вынужден вернуться с ним домой — это было бы понятно. А так...
— Варенье будешь? — Голос сестры прозвучал над ухом неожиданно громко, и Айк вздрогнул.
— Да, спасибо.
Лурдес поставила перед ним миску с кашей, распахнула окно и крикнула:
— Мэй!
Пару минут спустя хлопнула входная дверь, и в кухню вошла Мэйди с арбалетом на плече. Осторожно пристроила громоздкое оружие в углу и взяла свою миску.
Стрелять из арбалета худо-бедно умели все члены семьи Райни, но только Мэйди увлеклась этим всерьез. Хозяйство было немаленькое, работы полно, но она обязательно находила хоть десять минут в день, чтобы пострелять по самодельным мишеням. Айк не совсем понимал, зачем ей это, ведь никто из них никогда не охотился. Но не слишком забивал себе голову — были проблемы и поважнее.
Тишина во время завтрака нарушалась лишь щебетанием Лу, которая была просто не способна подолгу молчать, а во внимательном слушателе не нуждалась. Эйвор вяло ковырял еду, Мэйди, глядя в стол, наворачивала за обе щеки. Ела она так же, как работала — молча и неутомимо. Глядя на нее, Айк всегда думал — вот уж кто пошел в отца. Характером, конечно, так-то они с Лу были близнецами.
Айк запивал кашу ягодной водой и рассеянно слушал пересказ любовного романа, пленившего воображение сестры. Затем она начала обстоятельно перечислять дела на сегодня: выгнать коз на выпас в лесной загон, почистить хлев, собрать яйца и покормить кур, прополоть три грядки, приготовить обед…
Айк понимал, что Лурдес говорит это не в укор ему — мол, вот сколько дел, а ты уходишь. Ей просто нравилось ощущать себя домовитой хозяйкой. Однако совесть его уколола — привычно и тем не менее болезненно.
Ничего не поделаешь, надо поскорее вернуться в город — уже рассвело, а идти часа два быстрым шагом. Он и так задержался.
Торопливо натягивая в передней сапоги, Айк в который раз поразился двойственности своих чувств.
В город, разумеется, идти не хотелось — ничего хорошего его там не ожидало. Но невыносимо и оставаться здесь, смотреть на бледного, тяжело дышащего Эйвора, на сестер, у которых к концу дня от усталости кружится голова и иногда кровь идет носом. Не будь они такими крепкими — удивительно крепкими и рослыми для семилеток — давно бы свалились от непосильной работы.
Когда мама умерла, Айку тоже пришлось несладко, но он все-таки был постарше. К тому же тогда с ними жил близкий друг отца, Дирхель Магуэно. Он был Искателем и оставил свои походы по Хранилищам на целых два года, пока близняшки не подросли немного. Теперь на это рассчитывать не приходилось.
