Цивилизация и культура вовсе ведь не есть по всей уж своей природе единое целое, а скорее две совершенно полноценно раздельные части всего того нынешнего современного бытия.
Цивилизация совершенно невообразимо хищна и утилитарна во всех своих простейших и плотских «воинственно благих» устремлениях.
Культура подчас излишне возвышенна и парит в облаках абстрактной и вовсе совсем не в меру во всем обезличенной благости духа, довольно-то редко находя для себя нужным спускаться с тех самых седьмых небес на грешную землю.
Людское сознание в Новое время оказалось до чего весьма прочно зажато промеж молотом и наковальней обыденного и плотского, как и возвышенно идейно-духовного.
И возникает явный разрыв между тем, что более чем неотъемлемо и упорно желает душа, да и тело в придачу, и тем, что может духовно возвысить и приподнять над всей унылой серостью тупого мещанства.
А при данных довольно неблагоприятных условиях средний человек становится явным заложником прекрасных дум, четко и резко при этом очерченных темными страстями.
И всяческие черти, вылезшие из самого дна общественной преисподней, более чем беспардонно явно так при этом стараются все черное и духом явно не светлое во всей этой жизни начисто вымыть чем-либо еще более черным и отвратительно несусветно потно-грязным.
Причем их преуспеяние на этом поприще создавало самые чудовищные преступления против всего человеческого, ДА И, КСТАТИ, ранее попросту уж в невиданных и невероятных масштабах.
Житейская совесть у самых обычных людей неизменно при этом безвозвратно скукоживалась и становилась разве что лишь придатком к той основной обезличено праведной идейной совести.
И все моральные постулаты минувших и почти безыдейных времен попросту со страшным грохотом разом обрушивались в мучительно звенящую в ушах пустоту временного забвения совести и безвременья слащаво кровавых дел демагогии.
А произошло уж все это именно вследствие полного самозабвения цивилизации в момент ее величайшего упоения всей-то своей более чем несокрушимой гигантской мощью.
Людские ресурсы превратились при этом из неких настоящих индивидуальностей просто в песчинки, поднятые ветром неистово спешащей вперед в дальние дали эпохи немыслимо смелого достижения вселенского и всеобщего добра.
Уж того самого, что еще столь, несомненно, должно было самым что ни на есть верным и принципиальным образом создать все условия для грядущего вечного благосостояния, в котором буквально все волшебным образом должно было оказаться полностью так незыблемо полноценно утрясено.
Однако столь многое во всех этих славных начинаниях было и впрямь иллюзорно, поскольку было ему безнадежно же полностью свойственно выпячивать наружу одну лишь ослепительно яркую внешнюю сторону всех тех крайне во всем разнообразных задушевных благ.
А между тем давно пришла пора более чем насущной необходимости довольно тщательной очистки всего того, что малоприметно и исключительно трудно досягаемо чистым и самим собой сытым умом…
Да только о чем-либо подобном многим культурным людям было и близко никак не свойственно полностью вот всерьез, даже и между делом, до чего только невесело действительно призадумываться.
Поскольку для чего-либо подобного им явно пришлось бы столь и впрямь непременно разом до чего только и впрямь безрадостно отрываться от восторженно благостного и мечтательного самосозерцания.
А между тем это разве что только подобному всей культурой и образованием да и чисто внешним лоском воспитания кое-кому дарованному благу и было еще вполне суждено стать весьма многое бесподобно ласково решающим фактором в смысле тех настоящих, а не липово-восторженных изменений во всех тех и поныне в том же виде существующих крайне нелицеприятных, повседневных реалий.
И ладно бы жизнь действительно стала чище, выше и светлей именно из-за того, что люди культурные начисто очистили всякое свое сознание от всей же плесени минувших времен…
Да нет, если чего при этом собственно и переменилось, так это именно то, что исконно клыкастое, словно пасть дикого зверя, исподнее естество было и впрямь-то бесподобно ласково упрятано за занавесочкой всеобщей немыслимо просвещенной благопристойности.
И действительно, та самая внешняя сторона личности всякого современного интеллигентного человека была при этом выбелена и вычищена буквально во всем безукоризненно дочиста.
Да только таково оно стало по одним тем исключительно показным его довольно многозначительно и благообразно выпуклым признакам.
А вовсе не по всем тем сокрытым и более чем исключительно сокровенным свойствам ни в чем этак никак вовсе не измененного внешней искусственностью всецело вот естественного общечеловеческого начала.
Попросту все тут дело было именно в том, что внешне яркое добро в современном человеке зачастую полностью экранирует сокрытое в нем величайшее зло тупой и сытой уверенности в своих никак не иссекаемых возможностях более чем безбоязненно управлять всем этим миром по одному своему желанию и сколь искрометно неуемному хотению.
