В начале «нулевых», участвуя в нескольких крупных проектах, я раздавал свои визитки направо и налево. Мой имейл стал известен очень многим соотечественникам, а также жителям ближнего и дальнего зарубежья, с которыми ранее контактов не было. Таким образом трафик увеличился в разы. Новые знакомцы по большей части писали по делу или якобы по делу. Но встречались и очень странные депеши, вызывавшие недоумение, гомерический смех, а иногда и желание заняться рукоприкладством. Слава богу, до этого не дошло. Прочитав несколько строчек, я безжалостно удалял такие письма в надежде как можно скорее о них забыть, поскольку и без того в голове творилось что-то невообразимое. В ту пору, вступив в должность директора Центра социокультурных программ, работал не менее двенадцати часов в сутки. Отвлекаться на всякую ерунду не имел никакой возможности. Считал это непрофессиональной блажью.
Но как-то раз – это было весной 2012 года – получив аналогичное послание от сумасшедшего или шутника, который называл себя «Заведующим отделом расследований необыкновенных историй», а присланный материал – «Отчетом о расследовании», я вдруг поставил себя на паузу и начал читать. Дело в том, что в самом начале прикрепленного файла я наткнулся на фразу: «Митя Прачкин, в дальнейшем МП».
В молодости мы с ним пересекались не так уж часто, но я его хорошо помнил. Митя при любых обстоятельствах держался очень уверенно, говорил мало, но всегда толково и с неизменной, остроумной самоиронией. Вне всякого сомнения, в нем угадывалась неординарная личность. Особенно ярко это проявилось, когда опять стали играть в КВН. Он выступал за команду какого-то технического вуза. Запомнилась миниатюра «Зоосад», в которой пернатые – соловей, ворона, сова и еще кто-то – изучали новый лексикон: перестройка, гласность, плюрализм. Всех птичек лихо изображал Митя.
Одним словом, я с любопытством прочитал первую страницу и собирался читать и дальше, но раздался звонок – меня срочно просили приехать в Комитет по делам молодежи. «Что поделаешь» – подумал я – «вечером дочитаю».
Но вечером, открыв почту, почему-то письма не обнаружил. Предпринятые мною попытки отыскать его закончились безрезультатно. И я, естественно, вскоре про него забыл.
И вот – спустя десять лет! – этот самый «Отчет о расследовании» вернулся сам по себе необъяснимым образом. Проснувшись ночью, я увидел светящийся экран компьютера: «Черт возьми, почему?!. Я же всегда на ночь выключаю!» – вслух произнес я и склонился над монитором. Мне показалось, что буквы мне улыбаются и приглашают незамедлительно приступить к чтению. При этом почему-то со второй страницы…
Начало артистической биографии МП было поистине сказочным, – писал автор. – Его – участника художественной самодеятельности, выходившего на большую сцену всего лишь несколько раз (подменял «захворавшего» конферансье), допустили до престижного конкурса профессиональных артистов эстрады.
Правда, сказка началась не сразу. Помурыжили парня основательно и чувствительно пощипали. Но в итоге все барьеры были преодолены, и МП увидел свою фамилию в списке подающих надежды, советских артистов. Некоторые из них стали звездами российского шоу-бизнеса.
С одной, признаюсь, не самой яркой, но весьма колоритной Звездой разговорного жанра удалось побеседовать. Несмотря на преклонный возраст и годы, отделяющие нас о тех событий, он легко вспомнил МП, назвал его «пронырливым белым вороненком, не освоившим даже азов карканья», и, поглаживая лоснящийся, второй подбородок, продолжил менторским тоном, словно выступает на ток-шоу среди тупых и невежественных придурков:
– В Советском Союзе такие кунстштюки не поощрялись, они наблюдались крайне редко и только при наличии исключительных обстоятельств. Например, когда обнаруживался взаправду феерический талант, либо у претендента, чаще претендентки, появлялся преданный покровитель из числа старших товарищей по цеху, удостоенных высоких званий, либо, если в дело вмешивался некто из всемогущей когорты партийных функционеров.
Вероятно, мне не удалось скрыть своего неудовольствия, и оратор мгновенно отреагировал. В его больших, округлых глазах ярко засверкали и зашевелились льдинки, величиной не больше крупинок соли, затем он всем грузным телом резко подался вперед, отчего дорогое, импортное, кожаное кресло издало пронзительный, жалобный стон, слившийся с голосом Звезды:
– Среди партноменклатуры тоже были люди! – произнес он с искренним пафосом, наводящим ужас: – Человеки с большой, можно сказать, большущей буквы, готовые страждущему протянуть руку помощи!..
Горячо поблагодарив Звезду и сославшись на дефицит времени, я выскочил за дверь. Но, спускаясь по лестнице, все еще слышал его трубный голос, напоминавший усиленный звук старинного граммофона.
Далее, согласно утвержденному плану мне предстояло ехать в Петербург, то есть на родину МП. Тогда я еще не предполагал, что географию расследования придется расширить, включив в нее Ленинградскую область и ряд других регионов.
В Питере выяснилось, что Звезда, говоря о функционерах, был близок к истине. МП продвигал к заветной цели чиновник средней руки из Смольного. В ленинградской цитадели партийной власти таких, как он насчитывалось не менее полусотни. Но это, если смотреть поверхностно. Наиболее проницательные товарищи давно догадывались, что приближаться к нему целесообразно на полусогнутых и кланяться ниже обычного, точно он завотделом или даже секретарь.
