«Новый год по распродаже»
Её звали Анной. Cлава Богу, не Светланой, Александрой, Евгенией или Варварой. С этими именами в Испании можно было легко попасть в неприятную для любой уважающей себя женщины ситуацию.
Например, всю жизнь вместо звучного Светлана слышать в спину или лицо престранное Эсветлана… Испанский язык не мог выговорить букву С без буквы Э. Вот так вот!
Александрой не назвали бы никогда. В крайнем случае, пришлось бы отзываться на Алехандру. Также приходилось быть аккуратнее с уменьшительно-ласкательными типа короткого и дружественного Саша: буква «С» не выходила как следует и получалось мутное «Шаша», означавшее нечто неприличное.
Евгения, такое благородное во всех языках имя, переводимое на испанский, звучало страшно для славянского уха: мерещилось нечто непотребное – Эухения. Хотя Анна иногда чувствовала себя Эухенией от некоторых испанских выкрутасов.
Имя Варвара само по себе было плохим, ибо всех славян, включая людей с Востока, а заодно и с Севера Евразии, называли барбарами или варварами.
Но несмотря на подобные мелкие шероховатости Анне всё равно нравилось жить в Испании. В своём родном Замухранске, как она называла город-герой Орёл, ей даже с таким прекрасным именем не светило того уважения, что оказывали ей здесь. Ибо на родине имелись Анны и покраше, и поумнее. Поэтому «оперившись» девушка сразу же решила сбежать из родных краёв: и чем дальше, тем лучше.
Со школьных классов Аня взялась за иностранные языки с бульдожьей хваткой. Когда выбор встал между холодными зажиточными странами и жаркими, но бедными, Аня выбрала море, солнце и загорелых оборванцев-гринго. И не прогадала. Уже в аэропорту, куда она приехала в первый раз по обмену, как лучшая ученица потока, ей вслед кричали звучное «гуапа!» – красотка! Хотя Анна знала, что это неправда.
Во-первых, уже в десятом классе Аня вымахала и стала ростом чуть выше среднего. Для Орла, в принципе, это нормально. Мужики средней полосы все ходили сплошь высокими. Но в Испании Мамай или испанка, чёрт знает, выкосили всех гулливеров. Местные женихи в лучшем случае шли вровень с нею или, как братья меньшие, ниже на целую голову.
Во-вторых, Ане досталась нескладная фигура: чуть косолапые ноги от папы, круглая пятая точка с галифе от мамы, у которой в роду числились комиссары Красной Армии. Правда, имелись и достоинства: большая грудь от бабушки, но она переходила в тонкую гусиную шею дедушки, которого в семье прозвали Гусём.
Белым ясным ликом женщина тоже не могла похвастаться: маленькие глазки и длинный нос навеивали разные мыслишки о том, что прародители не только в Орловской губернии сиднем сиживали. К этому пакету женской красоты уровня «эконом», так Анна прозвала свой типаж, прикладывались ум, стойкий характер, великолепное чувство юмора и неувядающий оптимизм. Люди называли подобные качества харизмой или обаянием.
Ну а к 40 годам совместного существования с этим типажом, Анна научилась грамотно подбирать макияж и одежду, хорошо маскирующие косолапие и прочие шероховатости внешности так, что её и в самом деле стали считать весьма привлекательной особой, особенно на фоне местных дам, сплошь и рядом похожих на породистых лошадей.
Анна была уже дважды замужем и воспитывала двух дочерей Изабеллу и Анну-Марию от испанских мужей, которые платили неплохие алименты. Но она предпочитала продолжать работать, заделавшись не только русской красоткой, но и уважаемым человеком среди местной и иностранной публики – официальным, сертифицированным переводчиком областного суда.
Платили хорошо. Работа Анне нравилась. Куча знакомств, постоянные предложения подработки, движуха и суета, благодаря которым не было времени смотреть в прошлое, сильно заморачиваться настоящим и страшиться будущего.
Работа спасала в тяжёлые моменты жизни, один из которых наступил как раз в канун Нового года.
Анна никогда не жалела, что уехала из России. И никогда не жалела о зароке: не скрещивать гены с сородичами. Уж если быть гуапой – то уж по гроб! Но были у местных кавалеров недостатки, от которых, порой, приходилось выть на луну и вспоминать Иванов, Матвеев, Лёш, Никит и Колянов – наших ребят, которые никогда б не опустились до того, чтоб делить кошельки, скрупулёзно на калькуляторе высчитывая, кто сколько должен заплатить за еду в ресторане. Анну подобные демократические нормы страшно раздражали, и за много лет проживания в Испании она так и не смогла привыкнуть к своей «свободе».
Но женщина нашла управу на своих кавалеров в местных судах, где работала переводчиком и зналась со всеми судьями, адвокатами, юристами и секретарями. После долгих сложных заседаний они, словно большая семья, отправлялись в местный бар попить пивка и спустить пары. Поэтому компетентные органы ей посоветовали жмотство, скупердяйство и неблагородство со стороны бывших мужей, считавших каждую копейку, выделяемую на обеспечение дочерей, вывести на чистую воду строгих законов, следивших многоликим взором за всеми через налоговую.
Но когда с бывшими жадинами вопрос был улажен, сюрприз прилетел от очередного жениха по имени Антонио. К слову, надо отметить, что «женихами» назывались все кавалеры, с которыми осуществлялось любое сожительство, не доводящее до венца – жениться в Испании было очень дорогим удовольствием.
