Сказ о добре и зле, Старшей Сестре и Земле Матушке
Часть первая. Радужка
На просторах широких равнин, поросших белоствольными березами, в знаменитых владениях богатых на силу богатырскую, радужность гостеприимную да на сказки с былинами чудесными, в одной деревеньке, на самой ее на окраине стояла избушка подлатанная. Скромненькая избушка, но чистенькая, и жила в ней девушка одна красивая…
Жила-была-поживала худо-бедно одна-одинешенька, да не жаловалась.
Жила скромно и тихо, ибо не было у нее ни матери, ни отца, ни помощников, ни заступников. Жила из дома не выходила, ибо была она хворая и болезненная, как в народе говорят, юродивая. Ножки девичьи с самого сызмальства ходить отказывались, в сучья сухие со временем превращаясь.
Но не только это горе знакомо было девушке
Ходили плохие разговоры да сплетни о ней, как будто мать ее и бабка колдуньями черными всю жизнь прожили: глазили детей, ворожили, чужих мужей от домов родных отворачивали, врачевали травами да лягушками, пользовали всякую нечисть для забот своих. Одним словом, колдуньи проклятые.
И хотя давно уже земля эта на просторах своих ненавистных ни бабку, ни мамку не носит, а все равно народ честной, на охоту собираясь али по грибы мимо проходя ветшалого домика, крестится по привычке и через плечо левое плюет. Авось пронесет и на всякий случай.
Вот такая судьба нерадостная юную душу встречала. И не знай кому плакать, не знай кому жаловаться, не знай как дальше жить и чего еще ожидать от такого начала грустного.
А все потому, видимо, что девушка майской рождена была, а, как правильно в народе говорят, кто в мае родился – тому на роду суждено всю жизнь маяться.
Но жила та девушка не тужила, ибо людей добрых на земле все-таки больше, чем злых, и чужих детей в деревне не бывает: всех майских особенно отмечали и привечали, ибо на Ивана Купала зачатые Богом подаренными считались. А уж если Всевышний послал такое счастье, то только на радость. Ибо дети – это всегда за счастье, свои ли, чужие ли.
В такую ночь единственную благословенную Бог удачу свою миловал и вдове ранней горемычной и одиноким парам бездетно безутешным. Поэтому, когда на следующий год в мае начинали женщины на сносях выхаживать, никто не знал, кто чей кому приходится, и потому давно условились любить и помогать кто чем может всем новорожденным беспременно, беспрекословно и от всей души да всем миром.
Именно поэтому каждый день та или иная хозяйка нет-нет да заглядывала в обветшалую избушку поглядеть как дела, прибраться, приготовить ко сну бедное дитя больное.
А кто славе плохой избушке поддавался, сам приходить чумился, то просто гостинцы и подачки передавал.
К слову сказать, Бог если забирает, то обязательно взамен что-то дает.
И ходила молва по деревням да окрестностям, что дар древний колдовской и Раде отошел после страшной погибели бабки черноглазой, чей дом сожгли за грехи нечестные, и матери, что страшной расправе женщин попалась за козни и колдовство.
И частенько приходили ходоки разные к порогу ее, околачивались и лихие, и прыткие, поддавшись слухам про то, что красавица болезненная только днем на скамейке сидит, ноги деревянные полотном покрывая, а ночью распускались они чешуйчатым змеиным хвостом и выползала молодая колдунья в лес клады искать, которые потом в подвалы свои прятала.
Другие заходили болезни свои лечить или проклятия тяжелые снимать. Веровали, что девушка святая, раз юродивая, и Бог ее лучше слышит, чем остальных.
Ну, и разные молодчики заглядывали на красоту юродивой подивиться, кто посмеяться да дров наломать, кто всерьез захаживал для разговоров обстоятельных.
Многие жители из Вечканово да из других ближайших селений, наслушавшись таких историй, боялись поначалу того места, но слухами, как известно, земля полнится, а умные люди переспрашивают да проверяют, сами глядючи. Вот и выяснилось: несмотря на плохую славу, никого бедная девушка не ворожила, никого не врачевала, молодчиков не принимала, никому не мешала и из домика своего вовсе не выходила.
Приходили люди, просили кому чего не хватало – да всем отказывала горемычная. И остался на языках только один слух, что красавицей слыла писаной, с сердцем добрым и открытым, на язык находчивая, мудра не по годам, такая искусница сказки рассказывать, что и взрослым интересно послушать и в чудеса верить хочется. Говорили кто с ней побеседует, сказок занятных послушает – у того душенька успокаивается, икота проходит, сон возвращается, а дети после посещения избушки Рады домой мирные и благодушные прибегают. Одним словом, чудеса да и только.
Ходили взрослые смотреть, что такое юродивая красавица делает, отчего дети добрыми и ласковыми, воспитанными и мирными возвращаются. Глянут – рук не накладывает, зелий-трав не дает, шептать – не шепчет проклятий и заговоров страшных. И поняли тогда, сами послушав сказочек ее, что это они диво творят: заставляют головушку юную работать, сердце чувствовать, тело трепетать. И оставили юродивую в покое жить. Даже те, кто пристрастно к славе родовой относился, все равно детей своих послушать сказок посылал. Авось пронесет, и на всякий случай.
