ПРОЛОГ
1 января 2000 года
Конец света не настал. Впрочем, при таком похмелье лучше бы скептики ошиблись. Ноэла уставилась на глазок детектора дыма, светящийся красным на потолке в номере отеля. Немного поздно для сигналов опасности, учитывая тёплый вес, давивший на груди Ноэлы, мускулистую волосатую ногу, закинутую на её бедро, крупную ладонь, собственнически лежавшую на её промежности. Слабо улыбнувшись, Ноэла повернула голову, ощутив кожей мягкость льняной наволочки, и принялась изучать соседа по кровати.
Растрёпанные светлые волосы, орлиный нос, полный насмешливый рот. Не красавец, но парень, привлекающий своей грубой маскулинностью. Итак, специальный агент ЦРУ Руперт Кофф. Губы Ноэлы дрогнули, иронично усмехнувшись. Что ж, вот и ответ на один из вопросов. Она сдержала порыв прижаться в поцелуе к мягкому рту в считанных сантиметрах от своего лица.
Как бы ни хотелось прервать сон Коффа для очередного раунда игр, время веселья завершилось. Над длинными портьерами цвета слоновой кости уже пробивалась полоса бледного света. Наверное, было около половины шестого. Ноэла не планировала задерживаться столь долго. Кофф что-то пробубнил через сон, и тёплое дыхание, с алкогольным привкусом, коснулось ушка Ноэлы. Губы опять растянулись в улыбке. Кофф был крупным мужчиной и умел пить, но Ноэла знала несколько трюков, чтобы уравнять их возможности. И всё-таки ей даже не пришлось изображать, что перебрала.
Иначе как она могла решиться на такое? Только навеселе. Однако дело того стоило. По крайней мере, с точки зрения Ноэлы. Кофф, конечно, может решить иначе, лишь вспомнит, с кем кувыркался целую ночь. С чувством юмора у специального агента не ахти. Слишком серьёзно относится к своей персоне и своему заданию. А задание состоит в том, чтобы собрать компромат на похитительницу бриллиантов Ноэлу Снайк. И агент подобрался весьма близко. Конечно, не настолько, как он мог бы подумать, но тем не менее. Ближе, чем кто-нибудь за те два года, что Ноэла в деле. Вообще-то, Кофф вызывал у Ноэлы безобидный интерес и до сегодняшней ночи. Ноэла осторожно шевельнулась, с уважением к боли – гулко пульсирующей в голове и приятно тянущей в некоторых частях тела. Ладонь Коффа скользнула в бессознательной ласке, и лоно Ноэлы приятно запульсировало.
Снайк мысленно отвесила себе оплеуху. Но боже, это было так хорошо. Она готова была отдать всё, лишь бы провести ещё несколько часов, свернувшись калачиком под боком возле длинного и сильного тела. А затем, когда специальный агент проснётся, они могли бы заняться неспешной утренней любовью, заказать завтрак в номер… В “Микеланджело” лучший кофе и круассаны за пределами Парижа. Однако нет. Похмельный Кофф, наверное, похлеще медведя после спячки. Он чересчур умён, чтобы не оценить ночную ситуацию, и сложив два и два, быстро натянет на Ноэлу наручники – самые настоящие, стальные. А там уж вопрос времени, когда агент выяснит, где спрятан перстень Дианы Броуз с бриллиантом в 33 карата. Кстати о драгоценности. Ноэла должна спуститься вниз до того, как уборщики приступят к работе. Она бросила на Коффа последний осторожный взгляд.
Парень продолжал спать сном праведника. Хорошо назанимавшегося сексом. Черты его лица были резкими даже во сне, смягчённые только тенями от до нелепо редких ресниц. Ноэла, сдерживая дыхание, скупыми телодвижениями выскользнула из-под руки парня и откатилась к краю постели. Потом встала, стараясь не продавливать матрас, и замерла, возвышаясь над кроватью в полумраке. Не притворяется ли спецагент?
Кажется, что нет. Кофф не такой уж и профи на хитроумные уловки, как бы ему ни хотелось поймать Ноэлу. Они около двух лет играли в кошки-мышки, и спецагент был уверен, что в этой забаве именно он кот. Ноэла обожала своего очаровательно целеустремлённого противника. Каждый раз она непременно оставляла для Коффа несколько зацепок, достаточных, чтобы агент не отставал от неё ни на шаг. Но эта ночь… Что ж, у Ноэлы появились проблемы, с которыми стоило разобраться. Где-то за пять минут она была готова. По правде говоря, она всегда была собрана. Ночью Ноэла с наслаждением наблюдала, как Кофф старательно – насколько это возможно после той попойки – копается в её чемодане, уверенный, что соседка по кровати спит. Ноэла аккуратно приоткрыла дверь, повесила на ручку табличку “Не беспокоить” и выскользнула в коридор. В такое время ей потребовалось несколько секунд, чтобы спуститься на лифте в лобби, после вчерашнего разгула сияющее прохладной чистотой мрамора. В воздухе всё ещё висел лёгкий аромат антисептика. Вдали слышался гул пылесоса. Ноэла заметила, как за искусными композициями из кремовых орхидей в позолоченных итальянских вазах суетятся уборщики. Никаких признаков слежки. Никаких признаков, что вообще кому-то есть дело до Ноэлы. Да и с чего бы? Целый город приходил в себя после грандиозной новогодней ночи на Таймс-сквер. Ноэла без проволочек выписалась из гостиницы и пошла к туалету на первом этаже. С помощью маленького универсального ключа на своём брелоке она открыла металлический контейнер для мусора и вытащила пакетик с перстнем, спрятанный между корзиной и задней стенкой урны. Ноэла расстегнула молнию на подкладке плаща от London Fog и спрятала в неё перстень. Не было никакой причины для болезненного стука за грудью, нехарактерной дрожи в руках. Последний раз она испытывала такое, когда взялась за своё первое дело. Что же сейчас не так? Всё ведь шло как по маслу. Похмелье. Точно, из-за него нервотрёпка. Несколько таблеток Алка-зельтцер и крепкий сон должны помочь. Всё это будет доступно на рейсе в Амстердам. Мгновением позже Ноэла вышла из туалета, проскользнула через вестибюль и покинула “Микеланджело”. Жёлтый рассвет прозрачной акварельной дымкой заливал высокие здания и тенистые улицы. Самолёты не падали с небес. Все на планете компьютеры продолжали работать в обычном режиме. Светофоры, как положено, мигали на непривычно тихих улицах. Ноэла подняла руку, чтобы тормознуть такси, и спустя несколько секунд одно из них подъехало к тротуару, выпуская горячие клубы выхлопных газов в ледяной воздух. За грязными стёклами слышалась мелодия The Only Living Boy in New York Саймона и Гарфанкеля. Ноэла глубоко вдохнула холодный сухой воздух, пропитанный бензином, солью, химикатами, которыми посыпали улицы, и чем-то ещё необычным…
