5 октября, понедельник, 8:00
Дорогой дневник!
Я проснулась с мыслью о том, что сегодня ровно год, как дружу с Марго. Несколько минут я лежала и вспоминала, как мы перед контрольными сидели на задней парте и смотрели что-нибудь новенькое в Интернете… Эх! Как будто это было вчера…
Вот сейчас в школу пойду. Все как обычно: папа читает газетку, а мама смотрит телевизор. Не стану я говорить ей об этой дате, а то она еще ворчать будет. Мы и так вчера разговаривали о Марго, когда она забирала меня из школы: «Вот, говорит, сейчас стояла и видела твою Марго». Подругу я не видела с шестого урока – ушла, пожаловалась училке на плохое самочувствие. Ну, в общем, мама говорит:
– Я ее только что видела, она проходила с компанией подружек и курила!
Дальше она начала загонять: курящая, плохая, распутная – в общем, шлюха.
Ну, во мне заиграла обида за подругу.
– Мне как-то все равно. Это ее дело, мама. Я же ведь не курю, да и не тянет меня на сиги. Она мне их даже не предлагает.
М-да, зря сказала. Мама сразу нахмурилась, напряглась и сказала:
– Ну вот еще чего! Тогда я тебя сразу отправлю на домашнее обучение. Лучше так, чем потом соли начнешь нюхать или валяться в подворотне. Знаю я таких личностей, как эта твоя Маргарезэ: сначала все начинается именно с сигарет. Но я-то что тебе могу сделать? За ручку оттаскивать от нее? Уже взрослая девочка.
Я не стала ничего говорить – даже ты знаешь, как она любит сгущать краски! Только вот… говорить такое ребенку – это нормально? Понятно, чтобы запугать, но что-то мне подсказывает, что так нельзя говорить.
К тому же Марго классная, я говорила об этом. Да, не всегда хочу брать с нее пример, но все же ничего страшного не произошло.
Ладно, пойду я, а то мама прогревает уже машину.
Уф! Все, уроки закончила, можно и с тобой поговорить.
День прошел нормально. Я общалась с Марго, а о случае с мамой рассказывать не стала, да и зачем лучшей подруге знать, что моя мать ее не любит? Короче, сегодня же понедельник, значит, половина уроков (биология, химия и астрономия) – у этой фрау Беккер. Я вижу ее всего два раза в неделю, только по понедельникам и вторникам, но каждый раз захожу в ее класс, пропитанный химикатами, как в первый. Снова она нанесла себе боевую раскраску, а волосы заплела в такой тугой пучок, который можно оторвать только вместе с головой. Он даже не шевелится, как у настоящей куклы! Ну, она такая сидит себе, сложив лапки, и смотрит, как мы заходим, ухмыляется, только качает головой. «Ща опять начнет заливать», – прошептала мне Марго, когда мы сели. Как оказалось, она не сделала домашку, а это не только плохая оценка – всю неделю тебя будет провожать ее наглый взгляд и насмешки.
Вот фрау Беккер встала и начала расхаживать, проверяя домашку у каждого. Я все заранее подготовила и сидела себе с каменным лицом, ведь не придерешься. Уже давно Беккер мне и слова не говорила, этим я и довольна. Марго сидела так же спокойно, а когда училка подошла к нам, она ей даже улыбнулась.
– Здравствуйте!
– Ну здрасте, здрасте, – пропищала Беккер. – А что у нас здесь? Где же работа?
– Забыла.
– А голову дома не забыла? Или ты писать разучилась? Ноготки тебе мешают, что ль?
Улыбка исчезла с лица Марго.
– При чем здесь это, фрау Беккер? Я просто забыла тетрадь…
Та покачала головой.
– Ну-ну, а телефончик под партой лежит, попку твою греет, а? Или это вибратор?
В кабинете захихикали. Пожалуй, насмешки – самое уязвлённое место Марго. Она побагровела, я сама лично видела, как глаза ее засверкали. Подруга сказала:
– Мне казалось, что учителю нельзя даже близко произносить подобные слова. Вы перегибаете палку, фрау Беккер.
Училка скривила губы.
– Ну-ну. Да раньше я тебя бы палкой ударила за такой тон и наряд, вот только устав не позволяет.
– И слава Богу.
Зашептались. Даже эта тварь Маслов ничего не тявкнул. Я смотрела то на Беккер, то на Марго; вообще я никогда не видела, чтобы из нашего класса кто-то этой училке перечил. Было на то несколько причин. Во-первых, тогда придется смириться с плохой оценкой и получасовой лекцией о том, какие дети нынче пошли; во-вторых, если перегнуть палку, то можно нарваться на докладную, отчет директора и звонок родителям; в-третьих, никто не хотел связываться с таким токсичным человеком, как фрау Беккер. Тем более она ведет у нас три предмета, неприятно получить плохие оценки, ведь это наш последний год в школе.
Марго тоже этого придерживалась, но, как видно, сегодня не выдержала. Когда фрау Беккер отошла к столу и стала стучать по клавиатуре, что-то записывать в журнал. Подруга поджала губы, хотя лицо оставалось таким же непроницаемым.
Неожиданно усмешка впервые за долгое время исчезла с лица фрау Беккер. Она один хлопком закрыла ноутбук, призывая класс к молчанию. Мы повиновались. Она в полной тишине возвела руки к небу и заговорила как будто и не с нами, а со стенами и потолком:
– Господи, до чего же мы дожили?! Когда исчезло воспитание, дресс-код, понятие чести и нравственности? Мальчики ведут себя как свиньи, девочки одеваются как с трассы – и где в этом мире, спрашивается, уважение к старшим? Вот даже взять исламские государства: там за такое розгами порют, а у нас этого нельзя делать – дети золотые, дети – цветы жизни, у них хрупкая психика!
