I
Мы с мужем ступаем по хлипкому полу, половицы провисают, как мостки, а внизу – черная жижа, вековая грязь. Запустили квартиру, ничего не скажешь. Я боюсь оступиться, хватаюсь за мужа, а он сам качается жердиной. Поводит хрящеватым носом, словно принюхивается, на длинной шее кадык подпрыгивает вверх-вниз. Это верная примета, что муж волнуется, но не хочет себя выдать, торопливо проглатывая слова – одно за другим. Он обходит комнаты молча, с пляшущим кадыком, пока я останавливаюсь, чтобы поздороваться с каждой вещью, погладить стол, прильнуть к двери. Уткнувшись в камин, отодвигаю заслонку и дую в трубу. Из нее вылетает облачко черной пыли – печь выдохлась, остыла и давно мертва.
Муж распахивает дверь в мою комнату, милости просим – филенки выбиты, кое-где заставлены фанерой. Кто тут все разгромил, интересно, наверное, пьяницы неблагополучные жили. Я подхожу к окну – форточка затянута сеткой от комаров. Сетка еле держится на кнопках, развевается пропитанным пылью флагом.
– Спать будешь здесь, – говорит муж, указывая на кровать, стоящую посреди комнаты, как будто у меня есть выбор: другой мебели в комнате все равно нет.
– Тут грязь везде. Надо прибраться, – я делаю распоряжения, вступая в права хозяйки, вернувшейся после долгого отсутствия. – Где ведро? Налейте воды!
Никто не спешит выполнять мои приказы, и я принимаюсь за уборку сама. Свекровь, сложив руки на груди, молча наблюдает, как я вожу тряпкой – мою пол. Она не спрашивает меня, что я делаю, поэтому объясняю сама:
– Я не могу привести сюда ребенка! Того и гляди СПИД подцепишь или лишай. Палочки холерные!
– Отнеси Машеньку ко мне… – свекровь подносит ладонь к горлу, потому что на крик нужны силы, которых у нее нет. – У меня в комнате чисто.
Свекровь говорит с паузами, тяжело переводя дух, разговор дается ей нелегко:
– Девочке понравится.
– Кроватку так и не купили! Сколько времени прошло, пока меня не было, а вы и пальцем о палец не ударили. Где Машенька будет спать? Еще придут из этой, – я морщу лоб, забыв важное слово, – комиссии по детским делам…
– Надо пойти заявить, чтобы ее опять забрали, – громко шепчет свекровь мужу, думая, что я не слышу. – Какая ремиссия, когда и близко нет. Врачам лишь бы родственникам на руки спихнуть, пусть люди мучаются.
– Мама, дай время, – морщится муж. – Все как-нибудь устроится.
– Как устроится! – вскрикивает свекровь, по-своему истолковав слова сына. – Ты посмотри, какая она кобыла здоровая. Ее ничто с ног не свалит!
Я привыкла: меня часто называли кобылой, коровой или слоном, поэтому не возражаю, продолжая делать свое дело – мыть пол.
Свекровь уходит к себе, забыв закрыть дверь, и я вижу, как она садится на застеленную белоснежным покрывалом постель и отворачивается к окну, вздрагивая плечами. Муж спокоен, его кадык недвижим, хотя только что подскакивал как шарик для пинг-понга, разрывая тонкую кожицу на горле. Мой муж умеет взять себя в руки, поэтому него чистый высокий лоб и ни единой морщины. Зато у меня на лбу как трактор развернулся – сплошные колеи и заломы.
Машенька смирно сидит на кровати, расправив платьице и сложив ручки на коленях. Я тяжело опускаюсь рядом, кровать прогибается под моим весом, и дочка рядом кажется невесомой. Я трогаю ее за пухлый, в ямочках локоток, она молча поворачивает ко мне лицо.
– Ты воду разлила, смотри не поскользнись, – говорит муж, входя к нам в комнату, без стука и разрешения. – Отступиться на мокром полу как нечего делать. Можно ногу сломать. Или шею. Головой удариться…
– Хорошо, я буду в комнате сидеть, – я отвечаю машинально, завороженно глядя на дочь. – Посмотри, какая у нас Машенька красивая.
– Красивая! – муж хватает Машеньку и подбрасывает ее к потолку. – Лови!
– Осторожно, убьешь ребенка, – кричу я, вскакивая и испуганно подставляя руки. – Тебе даже щенка доверить нельзя! Помнишь, как ты загубил собаку?
Муж опускает дочку на диван, и она немедленно усаживается, как сидела раньше, неподвижно, словно для парадного фото, расправив оборки на платье.
II
С собакой действительно вышла неприятная история.
Мужу (когда он еще не был моим мужем) подарили щенка. Занимался он им от случая к случаю – часто и покормить забывал, не говоря уже о том, чтобы выгулять. Свекровь (тогда она еще не была моей свекровью) назло не подходила к щенку, который скулил и скребся в дверь. Не подтирала она и лужи, оставленные на полу, отчего квартира пропахла мочой.
Муж редко бывал дома, и щенок не умер от голода лишь потому, что свекровь, скучая в четырех стенах, все-таки решила им заняться. Она выучила его одной команде, которую сочла самой подходящей для комнатной собаки: «Ко мне». Возможно, свекровь мечтала превратить щенка в своего оруженосца. Эту роль она долго навязывала сыну, но тот болтался невесть где, а щенок вымахал в кудлатого и голенастого пса, который вертел хвостом и облизывал руки каждому встречному.
В тот день мой будущий муж собирался на свидание со мной, а мать на прогулку с собакой, но в прихожей они поссорились, мать в сердцах швырнула поводок, а мужу оставалось только подобрать его, потому что пес крутился в ногах, повизгивая от нетерпения, настроенный на прогулку.
