1. Пролог
Полина
– Здравствуй, Полина.
Медленно оборачиваюсь в надежде, что мне померещилось, и у меня начались слуховые галлюцинации.
Даже спустя столько лет этот голос я не спутаю ни с каким другим, а учитывая мой музыкальный слух, то шанс ошибиться колеблется на нулевой отметке.
– Полина Аркадьевна, – поправляю говорившего. Нет, я не ошиблась и со слухом, к сожалению (в данном случае), у меня всё нормально. – Здравствуйте, чем обязана?
С полным равнодушием смотрю на любимое когда-то лицо. Лебедев Константин. Мой муж. Бывший муж. Который, узнав, что ребёнок, которого мы так ждали, может родиться с патологией, настаивал сделать аборт, а потом, когда я решила оставить малыша, просто исчез, не объясняя ни причины, ни своего местонахождения – ничего. Хотя, что тут объяснять? Тут всё предельно ясно. И вот сейчас, спустя одиннадцать лет, он решил, что может навестить бывшую жену.
– Ты сама меня вызвала, – спокойно отвечает Костя.
– Что? – хмурюсь, напрягая память, как такое могло произойти. И ничего не понимаю. – Зачем?
– Я думал, ты мне об этом скажешь. – Костя выдвигает стул и садится, словно пришёл слишком рано до начала спектакля.
– Я бы попросила обращаться ко мне по имени, отчеству. В конце концов, вы находитесь в кабинете заместителя директора, а не на кухне.
– Как скажешь, Полина…
– Аркадьевна, – напоминаю своё отчество. Он и забыть его мог, когда вычеркнул беременную жену из своей жизни.
Бросаю взгляд на лист, который положила Наташа на стол, и первым пунктом написано: «Лебедев Филипп, 5-А, вызов родителей». Только этого не хватало!
– Значит, Филипп – твой сын, – говорю скорее больше для себя, чем для него.
– Младший сын, – поправляет Константин.
Всё верно. У него уже был ребёнок, когда мы поженились, который жил со своей бабушкой по материнской линии, и Костя никогда не скрывал этого.
– Так зачем… – Костя не успевает договорить, как в кабинет влетает Дарина.
– Мама! – Моя девочка чем-то взволнована. Это видно по её раскрасневшемуся лицу и растрёпанным хвостикам. – Извини…те, – тушуется моя звёздочка, наткнувшись, на пристальный взгляд таких же серых, как и у неё, глаз.
– Дарина, я сейчас занята, зайди чуть позже, – прошу её.
– Хорошо. Извините, пожалуйста, – произносит дочь и исчезает за дверью.
– Мама?! – переспрашивает Константин.
– Что не так?
– Это твоя дочь?
– Да. Это моя дочь, – отрезаю, всем видом показывая, что этот вопрос не обсуждается, но это не особо заботит Лебедева.
– Полина, ты хочешь сказать, что...
– Аркадьевна!
– К чёрту! Эта девочка – моя дочь? – кидает вопрос Лебедев, а сам смотрит на закрытую дверь, где только что скрылась Дарина.
– Дарина только моя дочь. К тебе она не имеет никакого отношения. Ты сам от неё отказался, отправив меня на аборт.
Лебедев медленно поворачивается и смотрит мне в глаза.
– Почему ты ничего не сказала?
– Что я должна была тебе сказать? – Я сама перешла на «ты», хотя никогда не позволяла себе такой фамильярности на работе. – То, что я беременна? Ты это знал. То, что плоду поставили патологию, ты тоже знал. Так же, как и то, что я не собиралась делать аборт. Что ещё тебе нужно было знать?
– Что ты родила.
– Серьёзно?! Зачем?! Мы были в разводе.
– Ты сама подала на развод.
– А что мне оставалось делать, когда ты оставил меня, решив, что жить с женой, которая должна родить больного ребёнка, не соответствует твоему статусу?
– Ты могла сказать, что ребёнок родился здоровым, – звучит упрёк.
– Кому? Тебе? Так ты к тому времени уже успел жениться, и твоя новая жена тоже была беременна.
– Не знал, что ты следишь за моей личной жизнью.
– Я?! Нет. Это твоя мама докладывала, как ты замечательно стал жить, стоило тебе только жениться на «правильной» девушке.
– Значит – Дарина, – Костя сжимает губы.
– Константин Владимирович, вас никак не должна беспокоить моя дочь. – Я снова перехожу на официальный тон, но Костя его игнорирует.
– Она и моя дочь тоже, Полина.
– Серьёзно?!
– По крайней мере, я имел право знать!
– Ты ничего не имеешь. Ты исчез, не объясняя причин, оставив беременную жену! Так какие могут быть претензии, Константин Владимирович?
– Я не знал, что ты…
– Что я? Решусь родить ребёнка, на котором ты поставил крест?
– Мама сказала, что ты сделала аборт, – произносит Лебедев.
– Мне всё равно, что сказала тебе мать, – нагло лгу.
Так как до сих пор помню её слова: «Я всегда говорила, что ты Косте не пара! Ты даже ребёнка нормального родить не можешь! Мой мальчик не будет жить с тобой и твоим выродком! Надеюсь, у тебя хватит ума самой подать на развод, а не шантажировать моего мальчика своим уродом».
– Ты могла мне сказать, Полина!
– Что сказать? И главное – кому? Ты даже ни разу не поинтересовался, ни мной, ни о том, как прошла беременность. Ни разу! Ты вычеркнул меня из своей «правильной» жизни, как ненужный элемент. И я ещё должна тебе что-то сказать?
Лебедев качает головой.
– Знаешь, – не могу сдержаться, чтобы не бросить ему в лицо, – я даже этому рада. Рада, что ты сам избавил меня от себя и своей мамы. Как видишь, моя дочь абсолютно здорова. Никаких отклонений ни физических, ни, тем более, умственных нет. И более того, она считает папой того человека, который её вырастил. Поэтому не ломай ей жизнь своим появлением. Она прекрасно жила в неведении кто её настоящий отец, и я хочу, чтобы так и оставалось. Если я решу, что она должна знать о тебе, то сама скажу ей об этом. А пока, не смей даже приближаться к ней!
