Широкие ворота княжьего двора были по позднему времени затворены, так что Велька сразу свернула к неприметной задней калитке, которая всегда открывалась приветливо, без скрипа, и впускала, какой бы ни был час. Но только своих. Надо еще нажать неприметный рычажок, и запор поднимется, и можно войти.
Калитка открылась, и девушка скользнула внутрь. Откуда-то издалека доносились голоса, а тут – тихо, темно. Цепной пес-сторож коротко пролаял и умолк – узнал. Лошади у конюшни привязаны, вроде чужие. Ну, мало ли, приехал кто!
С некоторым раскаянием Велька вспомнила, что отец, князь Велеслав Судиярыч весьма строго велел ей сидеть в Сини, на бабкином подворье, и все платье цветное у нее загодя нянька забрала. Да только когда Вельку такие мелочи смущали? Она же не Чаяна, которая, не разодевшись, и в окошко носа не покажет. Та-то настоящая княжна, а Велька вроде и нет, даром что тоже князя отцом зовет. Вот и теперь приехала в город с попутным обозом, да еще и одна – видано ли дело! Узнает батюшка – разгневается…
Сердит на нее батюшка-князь, наказал, отправил с глаз долой, а за что – и непонятно толком. Ему, значит, без дела гневаться, а ей в глуши скучать! Впрочем, она ведь не за весельем сюда вернулась, а по делу важному.
Из конюшни высунулся конюх, дядька Грын, поглядел туда-сюда, щурясь, заметил светлую Велькину фигуру:
– Кто тут? Эй!
– Да я, дядька, я…
– Княженка, что ли?! Да откуда ж ты взялась-то, в такой час? А лошадь куда дела?
В конце зимы сам князь подарил младшей дочери дивно красивую золотисто-гнедую кобылу Званку, как раз на пятнадцатилетие, Велька с тех пор только на ней и ездила. Чаяна получила такой подарок двумя годами раньше, только ее лошадка была серой в яблоках.
– В веси[1] осталась, – пояснила девушка. – Я ненадолго сюда, мне б только на ярмарке побывать.
– Пешком шла?! – поразился недогадливый конюх.
– Какой пешком, с обозом проходящим. А кто у нас тут? – она показала на чужих лошадей, имея в виду, понятно, их хозяев.
– Так сваты. За княжной, сестрицей твоей.
– Сестру сватают? – ахнула Велька. – И кто же?
Новость была, конечно, знатная. Только ведь, раз такое дело, тем более ей надо дома быть!
– Так из Лесного Края, – пояснил дядька Грын. – Ты бы, княженка, в палатах и поспрашивала, там лучше ответят. Только в заднюю дверь иди.
– Знаю, – буркнула Велька и направилась было к дому, но вдруг остановилась, ойкнув: путь ей преградила незнакомая, внушительных размеров лохматая псина, выступившая откуда-то из тени.
Ну и псина – чудовище! Луна светила ярко, позволила сполна разглядеть и испугаться.
– Это что еще?! – в сердцах воскликнула девушка, пятясь. – Чья такая?
– Так их… гостей, – конюх подошел, потрясая палкой. – Кобель этот, вишь, какой, и медведя небось завалит. Глазищами вон как сверкает. Разводят таких, вишь, в том Лесном Краю.
Никогда не виданный пес глухо зарычал, отчего Вельке стало не по себе. И впрямь, место темное, уединенное, такой зверь с ними двумя управится и не моргнет, чего его палкой дразнить? Злить только.
– Батюшке твоему, князю, уж как понравился зверюга, – сообщил Грын, – может, ему и подарят?
– Вот этого не хватало, – дернула плечом Велька, – страх какой. Обойти, что ли? По задам, за конюшнями.
И только она собралась исполнить задуманное, как пес, тихо рыкнув напоследок, развернулся и побежал прочь.
– Вот умница, – вздохнула девушка. – Хороший. Понял все, – и побежала к дому, избегая смотреть по сторонам.
Задняя дверь впустила ее, не скрипнув, дальше – ступени вниз и короткий коридор, и вот она, кухня. Тихо там было и пусто, как и ожидалось. Это если бы пировал князь-батюшка, гостей угощал, то в кухне и по сей час дым бы стоял коромыслом, да сегодня нельзя пиры на всю ночь закатывать. Купала[2] завтра, большой праздник и бессонная ночь, сегодня людям выспаться надобно. И холопа[3] последнего самый строгий хозяин в эту ночь работать не заставит, чтобы богов и чуров не гневить. Ну да пока еще час не самый поздний…
Велька только хотела взвару[4] себе налить, а пироги свежие всегда найдутся – когда это у них в кухне пирогов не бывало? Конечно, можно подняться к себе в светелку, да первую же чернавку кликнуть, да сказать только – и всего принесут, но ведь и матушке-княгине тут же доложат, и батюшка-князь сразу прознает, что опять его ослушалась нравная младшая дочка. Может, он и так узнает, завтра, когда Велька с делами управится. Так-то ладно, пускай. Тогда можно.
Взвар сегодня варили ягодный, с толикой прошлогодних сушеных яблок, а пироги под льняной холстиной нашлись с мясом и тоже с ягодами. Девушка отхватила себе немалый кус того, что с мясом, – проголодалась за день. А что за ворчание в дверях?
Она обернулась – снова тот пес! Смотрит на нее, облизнулся даже. Ну, нахал!
Страшный с виду, так и что с того? Глаза вон умные какие…
– Пирога хочешь? – спросила Велька. – Вкусный! Погоди, сейчас погляжу, может, и костей тебе найду.
И точно, в большом горшке в печи томилось мясо. Она без раздумий подцепила приличного размера кусок, скорее это было мясо с костью, чем кость с мясом. Примостила мясо на кусок пирога, кивнула псу:
