«Убей! Убей! Убей!»
Нет, я тоже считала, что свидание проходит очень неудачно, но это же не повод впадать в крайности.
– И вот этот гад… – продолжал вещать о своих тяжелых трудовых буднях мой кавалер.
Я слушала его вполуха и с вымученной улыбкой давилась паршивым кофе. Место не ахти какое, грошовая забегаловка, куда приличный человек девушку точно не пригласит.
«Убей! Выпусти ему кишки! Вырви горло! Убей!»
Спустя четверть часа я уже считала, что в целом предложенный план действий был не так уж и плох. Особенно про «вырвать горло». Тогда он точно заткнется. Чем я думала, когда соглашалась встретиться с этим неудачником? Вон уже и руку к коленке тянет. Как можно вообще рассчитывать на что-то с его лицом и после такой забегаловки? Мечтатель, не иначе.
«Выпусти его кровь по капле! Заставь кричать от боли!»
Вот с кричать – это уже перебор. Я как раз хочу, чтобы он заткнулся.
Но что поделать, если на такую, как я, польстится только совсем уж униженный и оскорбленный? И ведь дело даже не во внешности, она у меня приличная, просто все адекватные люди спинным мозгом чувствуют, что со мной что-то не так и стараются держаться подальше. А со мной действительно что-то очень сильно не так.
«Убей его! Скорей! Скорей!»
– Ой, да заткнись ты, – едва слышно прошипела я, но ухажер услышал и жутко оскорбился.
– Это вы мне?!
Я пару секунд поразмыслила над ситуацией и ответила:
– И вам тоже! Достали.
Мужчина явно не относился к лучшим образчикам: дряблый, с одутловатым лицом, и потом от него пахло, пусть не сильно, но все-таки отчетливо. Наверное, я кажусь по-настоящему жалкой, если согласилась встретиться с кем-то вроде него. Гари Милтон, менеджер среднего звена с опять-таки средними магическими способностями и доходами ниже среднего.
– Да… ты… пошла… – попытался обругать меня мужчина, но из-за шока выходило плохо. Точней, никак. О, Творец, насколько же я кажусь жалкой, если такой тип удивился, что я его послала?
«Убей?»
– Заткнись, – шикнула я, не совладав с раздражением. – Конечно, я пошла. А вы остаетесь. В уютной обжитой заднице.
На отвергнутого поклонника теперь уставились все. Ну, как все, те пятеро работяг из доков, которые заглянули в забегаловку после тяжелого рабочего дня. Зрелище их впечатлило, кто-то даже вяло поаплодировал моему выступлению.
Излив свое негодование, я повернулась и потопала к выходу, проклиная свое жалкое существование.
«Кровь?»
– В храм пойду. На мессу. Завтра воскресенье – завтра и пойду, – пробормотала я и в голове стало непривычно тихо. Конечно, через пару часов все начнется по новой. Всегда начинается.
На самом деле я уже давно забыла, каково это – слышать только свои мысли, можно сказать, даже привыкла. Вот только люди вокруг почему-то сильно нервничают, когда кто-то начинает говорить сам с собой, иногда на разные голоса, да еще и норовит то придушить, то с ножом кинуться.
Тяжело живется одержимым, особенно если в тебя забрался злобный мстительный дух. Нет, конечно, бывает и куда хуже. К примеру, я слышала про парня, в которого вселился призрак самоубийцы. Избавиться от такого замечательного «сожителя» одержимому никак не удается, а дух, смущенный тем, что оказался в живом теле, пытается живое сделать мертвым. И вот парня то вынимают из петли, то стаскивают с крыши, то делают промывание желудка. Словом, что ни день, то праздник. По сравнению с этим беднягой, я еще легко отделалась, по крайней мере, мой «подселенец» пытается убить других, а не меня. Тоже веселья мало, но шансов уцелеть немного больше.
Я, по словам родителей, с самого первого дня жизни демонстрировала редкостную невезучесть. Родилась-то в рубашке, вот только беда – меня придушило пуповиной. Этакое соблюдение равновесия в природе.
Откачать меня откачали, но в процессе рубашка отправилась в мусорку к прочим отходам. Родители не придали значения такой мелочи, особенно в свете уверений целителей о том, что из-за длительной асфиксии у меня поврежден мозг. Мозг, кстати, уцелел, хотя мне то и дело твердят, что я точно на голову больная. Так вот, потеря рубашки сильно расстроила бабушку, которая то ли ведьма, то ли ведунья, в общем, что-то она точно умела. Она до самой смерти пророчила мне беды и даже не особенно ошибалась.
«Не надо в храм».
Вот же падла, еще и подлизывается.
Я их всегда видела. Духов. Призраков. Просто до какого-то момента не понимала, что их не замечает больше никто. Со «странными людьми» я разговаривала без какого-либо страха, не зная, насколько подобные существа могут быть опасны. Медиумы вообще в детстве все беспечны.
В школе из-за «странностей», конечно же, была куча проблем, сверстники меня не особенно любили и норовили при любой подходящей возможности нагадить. Дети вообще самые страшные звери, это я авторитетно заявляю, особенно когда в стаю сбиваются.
И вот однажды такая детская стая меня так сильно потрепала, что в порыве ярости и беспомощной злости я впустила в себя одного из тех самых «странных людей», что вились вокруг меня. Плюс данного поступка заключался в том, что злость тут же перестала быть беспомощной, минус – в том, что меня потом несколько месяцев таскали в полицию и едва не поставили на учет в соответствующих учреждениях. Потом, правда, приняли решение, что когда одна отбивается от двадцати – это самооборона, даже в том случае, если потом эти двадцать всем комплектом отправляются в больницу на несколько недель.
