Ночь, улица, фонарь и – нет – вокзал. Тусклое сияние желтой лампы, освещающей унылый бок старого здания из кромешной темноты. Если присмотреться, становятся видны очертания всей серовато-грязной стены вокзала с окрашенными голубой краской деревянными окнами. У меня возникало стойкое ощущение дежавю, ведь этот вокзал я уже видела раньше, в каком-то другом сне. Там и тогда оно было освещено совсем по-другому, имело праздный вид, суетилось лампочками на манер веселого вертепа из ковбойского вестерна. К тому же, в том, другом, вокзале был устроен дополнительный этаж под апартаменты. Во всем остальном это было в точности то же самое сооружение, с шатровой крышей и большими голубыми буквами, растянувшимися вдоль верхнего окна.
На этот раз вокзал был пуст и безлюден. Совершенно никакой надежды нет, уже много лет отсюда никто никуда не едет, и в ближайшее время не произойдет ровным счетом ничего!
Я обошла здание с его освещенной стороны и остановилась возле ларька, на котором многозначительно красовались 5 букв слова “КАССА” (вторая А покосившаяся) и ниже надпись -“электрички и пригородные поезда”. Из этого ларька уже давно никто никому не протягивал билет в обмен на звенящую мелочь.
Ларек остался позади, а я продолжила путь через брусчатку, мимо туалетов, к заросшим травой рельсам. Параллельные линии сверкающего под луной металла уходили в заросли ежевики. Здесь не бывает поездов. Я ошиблась.
Странно, что я связывала с этим вокзалом какие-то надежды. Хуже всего, что я пообещала всем купить билеты, и даже взяла у них деньги. Все хотят ехать, но… вокзала давным-давно уже нет. Надо как-то сообщить им…
***
Спустя несколько лет я стояла возле поросших бурьяном рельс и снова переживала это треклятое дежавю. В нашем городе перестали ходить поезда, пригородные, и вообще. Ощущение такое же, как в том сне – уехать не получится. Максимум, что я могу – велопокатушки в районе депо.
Это было связано не только с закрытием пригородных сообщений электропоездов, но и с каким-то очевидным внутренним решением населения – не ехать лучше, чем ехать. Когда думаешь об этом, испытываешь то же изумление, что в том самом сне, где были ночь-улица-фонарь… Как будто кто-то за тебя все уже решил и определил, как тебе жить, где и зачем, но не очень-то потрудился объяснить все это.
***
Однако в свое время, огромные деньги были выделены на то, чтобы просто “отпиарить” происходящее. Когда народ, наконец, согласился с тем, что “не ехать” – необходимость, стали объяснять, что так вообще всегда было, но… я же помню времена, когда этот чертов вокзал увозил на своих поездах толпы суетливых туристов! Должно быть, я уже старая, раз помню. Вот моя восемнадцатилетняя соседка Катя не помнит. Ей вообще кажется абсурдом, что кто-то куда-то может ехать. Зачем? Что там можно найти, кроме смерти от болезни?
Лет восемь назад ввели обязательное ношение специальных масок. Сказали, надо носить их, не снимая, всегда. Я ношу. Это не очень удобно, особенно если ты в очках, те запотевают и становится плохо видно. Приходится высовывать ненадолго нос и делать несколько неглубоких вдохов. В прошлом году добавили еще обязательные номера на рукаве, чтобы патруль не тратили время на идентификацию по паспорту или удостоверению.
В тот день, проехав пару километров от вокзала, между заброшенных рельс, с видом на горы, я облокотилась на раму велосипеда спиной, стащила ненавистную повязку и сделала глубокий вдох. Тут можно не бояться: никто не увидит. Отдышавшись, я сняла заплечный рюкзачок, вынула из него термос с чаем и сделала глоток, потом закурила и, наконец, ощутила расслабление. Голова перестала пульсировать от городской напряженной волны. Там, в городе, нельзя все. Гулять просто так, курить, пить, есть в кафе, стоять к другим ближе двух метров и даже смотреть в сторону одного человека дольше 30 секунд. Последнее провоцирует панику.
А здесь птицы, одичавшие кошки. Спокойствие окутало меня восторженной волной. Хорошо как, можно не бояться…
Как оказалось, я слишком рано обрадовалась.
– А мы пойдем с тобой, погуляем по трамвайным рельсам? – спросил суровый мужской голос за спиной.
Я ощутила раздражение. Ну да, гуляем, да, нарушаем, штрафуйте уже, давайте. Все равно повязку не надену, пока не докурю. Сигарет сейчас не достанешь, все дефицит. Так что подождете со своим протоколом.
Мужчина, высокий, тоже на велосипеде, но в повязке, солнечных очках и шлеме, остановился возле меня, как мне показалось, в нерешительности. Наверное, молодой еще, не знает, как с нарушителями разговаривать. Всему учить надо.
– Вы патрульный, да? – спросила я равнодушно.
– Я? Ну что… Ах, да, попрошу документик.
Я привыкла к таким выпадам. Пока сюда ехала, трижды останавливали – два раза гаишники, пытались придраться к номеру велосипеда и один раз патруль, интересовался, куда еду и почему не в карантине. Сказала, что за лекарством – в этой стороне должна быть аптека. Лениво я вынула из кармана в рукаве пропуск в город и показала мужчине. Он взял и прочитал вслух.
– Изида Малевич….
Я исподлобья о посмотрела на него. Сейчас попросит нарисовать черный квадрат. Они все так делают. И он пошутил. Ха-ха.
