После учёбы в Киевском политехническом институте жил и работал в пяти городах, почти пятьдесят лет живу в Пятигорске, но всегда называю себя магаданцем, так как именно этот город, где прошли годы послевоенного детства и ранней юности, сделал меня таким, каким я стал.
Поэтому первые книги – «У синего моря за серыми скалами» и созданная на её основе своеобразная дилогия – «Зааршовки» и «Когда сходятся звёзды» – это гимн Магадану и воспоминания о моей (и не только) жизни в событиях почти девяти десятков лет. И, наконец, книга, над которой трудился более двух лет, «Возвращение в Магадан», в оригинальном изложении которой с элементами «фэнтези» описана история рождения этого удивительного и загадочного города.
Название книги «Неожиданная встреча» взято не только от темы одного из рассказов. Думаю, для читателя, уже знакомого с моим творчеством по выше упомянутым книгам, будет неожиданной встреча со сборником «малоформатных» произведений, в которых, впрочем, как и в тех, говорится о дружбе, силе духа, любви и верности.
Несколько перефразируя стихотворение моего любимого поэта Сергея Острового, могу сказать:
«Нет, нет, не в назидание потомкам,
Не для взаимных болей и обид,
О сокровенном самом, о негромком
Рассказ мой сам с тобой заговорит»
Желаю приятного чтения!
Бусинки из ожерелья памяти
Лето 1941 года. Война. Рязань пока далеко от фронта. Я «закончил» детский сад и готовился ходить в школу. Воскресенье. Во дворе дома, где мы снимали комнату, вдоль улицы тянется глубокий овраг.
Дядя Коля, хозяин, вырыл там «щель» (элементарное бомбоубежище), и мы вдвоём перекрываем его какими-то досками. Я заметил в бездонном и чистом небе одинокий самолёт.
– Дядя Коля, смотрите, самолёт. Наш?
– Наверное, никто за ним не гонится, никто по нему не стреляет. Давай-ка, лезь сюда, в щель.
Внезапно я услышал вой – как будто заржала тысяча лошадей. Звука взрыва не слышал, я просто оглох. Придя в себя, тут же рванулся к выходу:
– Дома Галя маленькая!
Раздался новый, уже не такой сильный, взрыв, и дядя Коля, схватив меня за руку, отбросил от входа назад. Одновременно с новым взрывом в убежище упала наша хозяйка вместе с Галей.
Мы с Галей бежим с другими соседями к домам в конце улицы, где больше всего упало бомб.
Тревожные разговоры. Говорят, что одна бомба попала прямо в бомбоубежище детского сада. Хорошо, что детей не успели туда спустить, и сам детский сад не пострадал, кроме выбитых окон.
Снесло взрывом часть четырёхэтажного дома. Видно покосившуюся мебель, из одной квартиры свесился рояль… Один мужчина ходит по развалинам. «Где эти спички?». Говорят, сошёл с ума.
Мама хочет эвакуироваться. Перевезла нас в библиотеку Дома культуры железнодорожников (она тогда работала директором ДК). Библиотека – около входа в ЦПКиО железнодорожников и его стадиона. На стадионе – зенитная батарея. Нас бомбят постоянно. Сидим целый день в бомбоубежище и слышим только взрывы бомб и стрельбу зениток. В редкие минуты отдыха собираю осколки – чёрные и блестящие, гладкие и острые, часто ещё горячие. Рядом радиоузел. Он, вообще-то, для нужд парка. Почему его считали стратегическим объектом, не знаю, но нас из-за него не эвакуировали.
Живём в ДК. Немцы совсем рядом, занят Михайловск, примерно в шестидесяти километрах от Рязани. Люди прибежали оттуда пешком по шоссе. Говорят, военных не видели. Почему Рязань не взяли? Повезло.
Однажды заходят двое военных. Один из них высокий, я его сразу узнал – бывший администратор театра, где мама до войны работала режиссёром. Радостная встреча. Они у нас не только посидели и отдохнули, а оставили нам хлеб и брикеты какой-то каши – вот было счастье!
Через какое-то время мы получили известие, что во время боя он – командир танка – открыл верхний люк, высунулся, и в этот момент снаряд попал ему прямо в голову. Погиб.
Деревня, где мы позднее поселились, тоже одно время была прифронтовой. Скот приготовили к эвакуации, организовывали, говорят, партизанский отряд. Мальчишки, мои будущие товарищи, записывались в разведчики. Я бы тоже хотел, но меня вряд ли бы взяли: уж очень я в то время был «заморышем».
Мужиков в деревне практически нет. Только председатель, старики на складах и конюшне, да без одной ноги баянист клуба. Всю работу делают женщины (бабы – как говорили на рязанщине). Сейчас думаю, откуда они брали силы? Целыми днями на тяжёлых сельхозработах. Механизмов почти не было, большинство работ – вручную. А дома – дети, хозяйство. Но детей 11—14 лет тоже привлекали к простым работам – на сенокосе, к уборке хлебов, картофеля. Как и взрослые, мы получали, хоть небольшие, трудодни.
В деревне два важных моста – железнодорожный и шоссейный, оба охраняются военными. В 1943 году солдат-мужчин отправили на фронт и заменили взводом молодых девчонок, их командиром была молодая женщина лейтенант. Отдыхать своим подчинённым она не давала: для тех, кто не на посту, проводила какие-то занятия и учебные стрельбы. Это для нас – мальчишек – было самым интересным. Стреляли они на лугу рядом с железнодорожным мостом в сторону высокой насыпи. И вот, когда они ходили проверять мишени, наиболее шустрые подкрадывались и воровали у них патроны.
