– Следующая! – кричит Юра, уныло рассматривая в зеркале свое свежевыбритое, но усталое лицо.
Дверь со скрипом открывается. В отражении появляется девушка лет двадцати пяти, которая хромает на правом сломанном каблуке. По кардигану рассыпались бурые пятнышки, короткие волосы взъерошены. Посетительница замирает на полпути к одинокому, но гордому столу из кокоболо, и приоткрывает губы.
– Простите, ох…
– Что это за раненая птица? Я надеюсь, у вас не кровь на кофте?
– Дружинина. Яна. Нет-нет, я испачкалась, наверное. Я… Я должна была быть к 7, но…
– А как это относится к шестидесяти девушкам в коридоре?
– Что? Я…
– Вы свободны, птица.
Яна хмурится и чуть разводит руками.
– Я же не по своей вине.
– Летите, дорогая моя, летите.
Она сглатывает, поднимает и опускает ладонь, будто не находит слов, и хромает прочь. Тянется к дверной ручке, но вдруг замирает.
– Пожалуйста.
– А?
– Ну почему я должна уйти? Я… я не виновата, что опоздала.
– Смотрите сами. Вы будете замечательно смотреться с конвоем из дронов охраны.
Юра доходит до стола, бухается в мягкое кресло. Яна настороженно смотрит на мужчину и все еще держится за ручку.
– Гуревич! – орет Юра. – Давай следующую! Опоздуниц гони в шею, достали уже!
– По-прежнему напоминаю, – раздается гнусавый голос из интеркома, – что мы живем в том тысячелетии, где можно пользоваться средствами связи.
– Пожалуйста. Я хорошая актриса.
Юра достаёт из стола лосьон: молча выливает на ладонь и растирает. Хлопает себя по щекам несколько раз – безуспешно пытается взбодриться. Яна принюхивается.
– Хорошие пти… актрисы не опаздывают. Да и вообще не ходят на пробы в такие фильмы.
Дверь за спиной Яны дёргается и чуть приоткрывается. Она от неожиданности вжимает голову в плечи, но в следующую секунду упирается ногами в пол – так, что войти в комнату можно лишь сдвинув Яну.
– Мне это снится, наверное, – шепчет она и добавляет громче: – Вам жалко пяти минут?
Раздаётся гудение, Юра подозрительно смотрит на девушку, она на него. Снаружи стучат в дверь, и тут же звучит детский голос:
– Мам! Это твой ребёнок, которого ты наверняка забыла забрать из садика. Мам! Это…
– Предлагаю поговорить с птенцами снаружи, – замечает Юра. – И, не мне судить, но вы бы чип коммуникационный поставили б, что ли.
Дверь за спиной Яны снова дёргается. Раздаётся настойчивый стук. Яна судорожно роется в сумочке, вытаскивает телефон и раз за разом промахивается по нужной кнопке.
– Вы эту штуку из музея украли? – интересуется Юра.
– Да что же это, – Яна наконец принимает вызов. – Алло? Малыш, я на пробах. Потерпи, пожалуйста… Что? Вечером погуляем, хорошо?
Дверь за спиной Яны беспрерывно дёргается.
– Малыш, я знаю, что тебе скучно. Ма…
Юре надоедает это концерт.
– Гуревич! Вызови дрона!
Яна с отчаянием смотрит на Юру, но все ещё держит сотовый у уха. В дверь стучат.
– Малыш, я перезвоню. Я… Я…
Яна сбрасывает вызов, облизывает губы и обеими рукам хватается за ручку сумочки.
– Ну? Улетаете сами?
Яна шагает к Юре, не отпуская сумочки.
– Почему вы не можете меня прослушать? Я хорошая актриса! Вы понимаете, сколько уже вот так выгоняли меня, будто я… будто…
Дверь за Яной приоткрывается, но тут она шагает назад и с грохотом, ладонью, её захлопывает. В лице Яны отчаяние. Юра не выдерживается и улыбается, сам не зная, почему.
