Туман. Обычный осенний туман. Было начало десятого утра когда, визуально отделившись от дверного проёма типовой пятиэтажки, некий субъект с поднятым воротником пальто, на ходу ускоряя шаг, ринулся в пустоту. Ноябрь, если он сырой и прохладный обычно не располагает к вальяжным и созерцательным прогулкам в девять часов, даже в относительно-южном городишке. Стоит ли говорить, что человек поглощённый атмосферной влагой, лицо имел серьёзное, крайне напряжённое да к тому же непременно обращённое к результатам халатности дорожных служб. А в прочем (как и всегда) это не важно, потому как «важное» к жалобам и недовольствам невосприимчиво, потому как… впрочем, слишком много этого «потому как».
Что ж, для дальнейшего нашего повествования, героя этого утреннего променада (в смысле его личности) из тумана необходимо извлечь. Для этого перенесёмся назад месяцев этак, на девять. Октябрь, сентябрь… Четыре, пять… Февраль. Да? Да, точно февраль. Отлично.
В этом случае картина перед нами предстающая ни менее тумана, чем прежняя. Уж извините, но февраль того года был тёплый, сырой и серый.
Итак. Молодой человек (назовём его – Сомневающейся, потому как подобное состояние духа являлось для него преобладающим), в тот день встал поздно. Работал он, какое-то время, на ниве ровно стелющегося ламината (хотя профессию получил солидную, гидрометеорологическую), занятность имел периодическую и потому хотя бы это (встать поздно) вполне мог себе позволить.
Встал он (почти бодро) с мыслью… или точнее будет сказать с некой идеей, которая занимала его вот уже целых три недели. Идея становилась навязчивой и виновником… пардон, виновницей, своего успеха была обязана одной девушки. Для точности описания дальнейших событий стоит заметить что слово «девушка» было бы уместнее взять в кавычки (что я только что на ваших же глазах и сделал) потому как «девушкой» её называли только торговцы мандаринами. И здесь я совершенно не хочу указывать на возраст этой эффектной представительнице прекрасного пола. Нет! И ещё раз нет! А на что же? – спросите вы. На статус! – не мешкая, отвечу я. Стиль одежды, манера поведения – всё это обычно подсказывает нам уместное обращение к тому или иному человеку. Я не хочу сказать, что она была богата. Совсем нет. Не хочу сказать, так же что вела она себя высокомерно. Нет.
Вы спрашиваете – что же именно я хочу сказать вам вот уже целую минуту? Ну, хорошо она действительно не была юна. Там, как это? Красота её уже пережила летний расцвет, но осень для неё ещё не настала. Как-то так. Довольны?! Чёрт подери, я не хотел… Меня вынудили… Про возраст… О даме…
Но не будем отвлекаться. Движимый, некоторой несостоятельностью своей идеи, сразу же по пробуждению человек сей, немедленно впал в уныние и тот час же засомневался в целесообразности своего существования. Однако это, отнюдь не помешало ему позавтракать яичницей обильно прожаренной на сале и выдуть большущую чашку сладкого кофе. Объяснялось это несоответствие тем, что желудок его, равно как и богатый его внутренний мир существовали как бы параллельно и друг другу старались не мешать.
Действие, как известно, является предшественником решения (или осложнения) почти любой проблемы. Но либо проблема эта была ему дорога, либо на решение попросту не хватало решимости, так или иначе, но действий после завтрака скорей всего не последовало бы и вовсе, если б не одно обстоятельство.
Жил некий человек в хрущёвке напротив. И был день, когда решил он обойти всех своих друзей с утра. Друзей у него оказалось не много и все были хоть чем, да заняты. Тогда решил он пройтись по знакомым и ближе всех на свою беду (а может и не на беду, судить вам) оказался Сомневающийся.
– Здравствуй друг, – с расстановкой в голосе произнёс некий человек (назовём его Мотивирующим).
– Здравствуй, – ответил новоиспечённый друг и тут же засомневался.
– Так же нельзя, – внимательно оглядев хозяина квартиры, наугад констатировал гость.
– Почему? – поинтересовался Сомневающийся (для краткости определения переименуем его в Сомна) и устыдился.
– Потомки нам этого не простят, – расставляя приоритеты, объяснил Мовит (его я тоже переименовал) и многозначительно развёл руками.
Сомн обречённо вздохнул и, повинуясь закону гостеприимства, пригласил гостя в дом. Там он налил в две маленькие чашки слабого кофе, и тяжело вздохнув, стал ожидать дальнейшего толкования.
– Судьбу надобно хватать клешнёй, – многосложно заметил Мовит, поморщившись от первого глотка кофе.
– Мы сами творцы своего счастья, – зачем-то согласился с ним наш герой.
– О да, творить… творить – есть суть действия!
– Вероятно.
– Вероятно.
– Говорят, погода такая, до конца месяца… будет.
– Серьёзно?
– Серьёзно.
– Тогда нельзя медлить и секунды, – резко вставая, заметил гость и вылил содержимое чашки в умывальник.
– Нельзя, – подтвердил Сомн (дурацкое получилось имя) и в точности повторил действие друга.
– Понадобятся деньги.
– Зачем?
– Приспешники судьбы вопиют!
– Какие при…? А может, как-нибудь обойдутся?
