Он бежал изо всех сил, останавливаясь лишь иногда, чтобы, закрыв от страха глаза, продраться через особо злые кусты унылого осеннего леса. Колючие, недобрые ветки чахлого кустарника цеплялись за рукава пальто, не пропускали, больно жалили пальцы, пытаясь дотянуться до лица и оставить там зловещий знак своей нелюбви к этому маленькому мальчику. В лесу страшно, в лесу тишина, слышен только сдержанный лепет осин, которые словно пытаются сказать ему что-то на своём языке. Или предупредить, что жизнь – такая недобрая штука. Так он это и сам давно знает.
Запнувшись за ржавую кочку, Сенька упал, ухватив носом запах прелой листвы, чтобы через секунду снова броситься бежать быстрей прежнего. Ненависть гнала его вперёд, подстёгивала, как плетью, уставшие ноги. Ненависть к двухэтажному кирпичному зданию дореволюционной постройки, где нельзя было бегать по гулким коридорам и громко смеяться, ненависть к Марье Артемьевне, их воспитательнице с застывшими бледно-серыми глазами, пронизывающими холодом насквозь, ненависть к толстым тёткам, что часто приходили в детский дом выбирать их. Как пупсов в магазине. Чтоб покрасивее, порумянее, без дефектов. Ребята улыбались тёткам, пытаясь понравиться, бросали на них заискивающие взгляды, поправляли воротнички, одёргивали платья. Иногда тётки уводили кого-нибудь, но нечасто, товар им не нравился, они уходили дожидаться нового, качественного.
Правда, была одна, красивая и молодая, от её светлых, развевающихся волос невозможно было отвести взгляд. Остановившись на пороге игровой комнаты, женщина улыбнулась им, всем сразу. Вопреки своим правилам Сеня даже подошёл к ней поближе с любимым деревянным конём, стал причёсывать его криво наклеенную гриву. Пусть увидит, какой он дельный, толковый… Рядом и Никитка пристроился, его друг. У Никиты свои секреты, он сразу начинал петь тоненьким голоском «Пусть всегда будет солнце». А что делать, Никитка тоже хотел хорошую маму. Как и все тут… Но красивая женщина выбрала беленькую Аню, в тот же день забрала её на выходные. Повезло Аньке… А Никитка опять плакал ночью…
День угасал, тяжёлые тени окутывали стволы деревьев, упаковывали их в тёмную вату. Кажется, впереди просвет. Сенька знал, что здесь должен начинаться пригород, там люди, они добрые, они помогут ему найти путь к хорошей, счастливой жизни.
Мальчик выскочил из леса, как из душной комнаты, вдохнул полной грудью прозрачный стылый воздух. Пройдя по опушке с пожухшей травой, увидел вдали дома, голубые, коричневые, помчался снова, как разогнавшийся поезд. Быстрей туда, к хорошим людям…
Он стучал в деревянную калитку, что-то просил тихо, нет, не открывают. Как же так, а? Ладно, вот та, красивая с металлическим резным орнаментом дверь откроется точно, и там будут ему рады. Нет, и эти не открывают, хотя уже выступила кровь на костяшках пальцев. А может, не слышат? Сеня ещё одну короткую минутку будет верить в хороших и добрых людей за этой железной дверью, даст им возможность проявить человечность… Эх, ну что же вы… Наверное, подсматривают сквозь занавеску, изучают невесть откуда взявшегося мальчишку и во взглядах – враждебность и злость.
А ему, что ему делать? Сенька оглянулся растерянно…
Облезлый детдомовский автобус, переваливаясь с боку на бок, медленно приближался к беглецу… Там, на переднем сиденье рядом с водителем возвышалась грузная фигура воспитательницы, он уже видел её цепкий взгляд и сосредоточенное лицо, лицо охотника, настигающего желанную добычу. Это за ним?! Не-е-ет!
Оглушительный звон будильника заставил открыть глаза. Сколько можно?! Снова этот сон мучает его! То ли сон, то ли явь, поди разберись. Хотя прошло уже столько лет, несчастливое детство всё ещё являлось Арсению в таких вот странных виденьях. Прошлое не отпускало, заставляло скрипеть зубами во сне, бередило душу.
Но сегодня от невесёлых мыслей он отмахнулся, как от назойливых мух. В окна вовсю светило радостное июньское солнце, не жалея, слепило, глаза. Вскочив, Арсений сунул ноги в белоснежные тапочки и, накинув на плечи такой же белоснежный халат, ещё хранивший ровные заутюженные складки, вышел на балкон. Вчера он приехал поздно, не успел рассмотреть, куда занесла его нелёгкая.
Впрочем, нелёгкая нашла для него очень симпатичное место: прямо перед глазами, вдоль мощёных дорожек, цветущие клумбы, дальше зелёный бор с величавыми соснами, за ним река, как на картинке. Красота! Молодой человек потянулся, расправив плечи, опустился в плетёное кресло, которое будто ждало его. Закурил, как всегда, общая себе, что это в последний раз.Может, не такой уж плохой оказалась идея Алевтины отправить его в санаторий после долгой болезни. И как он умудрился заболеть воспалением лёгких в конце весны, одному богу известно.
Алевтина… Столько лет прошло, но так и не смог назвать мамой эту прекрасную женщину… Она усыновила его, дрянного мальчишку, терпела его нескончаемые выходки, его несносный характер. У неё единственной получалось не сердиться на маленького Сеньку, не читать нотаций и с лёгкостью прощать. Каждый раз перед сном она заходила в комнату к приёмному сыну, чтоб поцеловать и пожелать ему добрых снов…
