Правы те, кто утверждает, что можно бесконечно долго смотреть на бегущую воду.
Марьяна Львовна, главный лесовод заповедника, именно этим и занималась, сидя на тёплом камне на берегу горной речушки. Перед этим она подошла к воде, чтобы напиться и засмотрелась в неё. Вода, тихо журча, прибывала из своих неведомых странствий и бежала дальше, в неизвестность. Не зря, видимо, древние отождествляли речной поток с потоком Времени… Действительно, где-то там, в затерявшихся истоках одного из ручейков, осталось время её, Марьяны, юности… И юноша, назвавший её русалкой, остался тоже там, у истоков Времени…
Женщина вздохнула и поднялась. Подошла к ожидавшему её на берегу Орлику и легко вскочила в седло. Нельзя дважды вступить в одну реку – это тоже утверждали древние. Жить, творить добро и постоянно искать смысл своей жизни – вот то, чем человек отличается от всех других созданий на земле…
Марьяна Львовна объезжала кордон как обычно, верхом. В свои тридцать шесть она всё ещё была стройна и привлекательна. Может потому, что так и не вышла замуж, следовательно, бессонные ночи из-за детских болезней и прочие неприятности не наложили на неё свой отпечаток.
Теперь она жила одна. Христина Петровна ушла тихо и покойно – однажды просто не проснулась утром. А её прозвище, или, точнее, статус – мольфарка – теперь перешёл к Марьяне, хотя она-то прекрасно понимала, что никакая она не мольфарка, колдунья, то есть. Так, немного лечила травами, кому-то помогала советами, кому-то вселила надежду, а людская молва приплела всякую небывальщину и разнесла окрест. Но сама-то Марьяна понимала, что не в ней дело, а в людях, в них самих, в их вере. «По вере вашей да будет вам…» Правда, иногда с ней случались необъяснимые вещи, но предугадать их было невозможно – это не зависело от её намерений или от желания.
Орлик шёл тихим шагом. Вдруг он насторожился, и тут же Марьяна услышала беззаботный детский смех. Не слезая с лошади, женщина отклонила ветку, и увидела занимательную картину: между деревьями, похрюкивая, ходила дикая свинья с выводком, а возле одного из полосатиков сидела на корточках маленькая светловолосая девчушка лет шести и почёсывала поросёнка за ушком. Тот довольно похрюкивал, а девчушка смеялась.
Марьяна обомлела – дикие свиньи опасные товарищи для игр! Громко гикнув, она пришпорила Орлика и тот, повинуясь, выскочил прямо к девчонке. Опасное же семейство в мгновение ока исчезло в зарослях. Девчонка поднялась и, топнув ножкой, сердито крикнула:
– Ты их напугала! Ты плохая!
Марьяна спешилась, присела возле девочки и примирительно заговорила:
– Даночка, я же тебе столько раз говорила: нельзя гулять одной в лесу, а тем более, играть с дикими животными. Ну как тебе ещё объяснять?..
Дана, игнорируя её обращение, повернулась к Орлику. Тот наклонил к ней свою морду и тихонько всхрапывал. Девочка поглаживала его и тоже всхрапывала, подражая коню. Со стороны казалось, что они переговариваются. Это было так забавно, что Марьяна не удержалась и улыбнулась:
– И что Орлик говорит в этот раз?
– Он говорит, что звери – не люди, и детей они не обижают.
Ну что ты будешь с ней делать! Марьяне осталось только рассмеяться.
– Садись, отвезу тебя домой.
– Сейчас, спрошу Орлика, хочет ли он меня покатать.
И Дана снова повторила ритуал «разговора» с конём, в конце которого Орлик широко покивал головой, а затем опустился на одно колено.
– Он согласен!
– Ну ты и выдумщица! – покачала головой Марьяна.
Она усадила Дану верхом, а сама пошла рядом, ведя коня по тропе на соседний кордон, где в проживал лесник Григорий Степанович Гармаш – приёмный отец Даны.
История удочерения Даны в своё время наделала много шума как в коллективе лесоводов, так и в близлежащих деревнях. И не только потому, что бездетные супруги Гармаш, Гриць и Татьяна, были уже немолоды. А потому, что, вскоре после усыновления, через год, пожалуй, Татьяна закрутила отчаянный роман с каким-то молодым ухажёром и, бросив мужа с приёмной дочерью, уехала с ним навсегда.
Жители близлежащих сёл дружно осуждали Татьяну, Гриць же с горя запил по-чёрному. Органы опеки, которым кто-то заботливо сообщил о происходящем, тут же появились в лесной усадьбе – забрать девочку обратно в приют. Дана, которой в то время ещё не было и четырёх, стояла тут же, на подворье. Но, как только инспекторша протянула к ней руки, Дана взлетела на коня, вцепилась ему в гриву, а тот сиганул через ограду и был таков, не успели все и глазом моргнуть.
После этого всё и завертелось. Марьяне Львовне приходили постановления органов опеки и прочие бумаги, предписывающие вернуть в приют Дану Гармаш. Главному лесоводу приходилось, помимо основной работы, заниматься и делами семьи лесника Гармаша, который очень привязался к девочке и умолял Марьяну помочь ему. Сама Дана заявила, что если её заберут из леса, она сбежит туда, где её никто никогда не отыщет.
Кончилось все тем, что Гриць перестал пить, Дана успокоилась, а органы опеки раз в квартал инспектировали условия проживания своей подопечной. Конечно же, то, что девочка жила без матери, инспекторам не нравилось, но других нарушений они не находили и просто держали на контроле неспокойную семью Гармаш. Марьяне же все кому не лень советовали выйти замуж за Гриця, тем более, что и Дана ходила за ней хвостиком. Сам же Гриць не делал никаких попыток к сближению с начальницей. Вот на этом всё и остановилось.
