Читать онлайн полностью бесплатно Михаил Каневский - Напишем про любовь… Стихи и тексты

Напишем про любовь… Стихи и тексты

Стихи печатались в «Учительской газете», альманахе «Поэзия», журналах «Нева», «Аврора», альманахах «День Поэзии» и «Молодой Ленинград». Газете «Смена». Песни на стихи Михаила Каневского исполняли: Катя Огонек, Михаил Шелег, Татьяна Кабанова, Вл.

© Михаил Каневский, 2024


ISBN 978-5-0064-5350-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Михаил КАНЕВСКИЙ


НАПИШЕМ ПРО ЛЮБОВЬ…

стихи


***

Напишем про любовь

стишок сентиментальный,

где будет рифма «вновь»

избитой и банальной,

где будет снег, метель

до головокруженья,

несмятая постель,

намёк на продолженье

романа. И слова,

как в позапрошлом веке,

недобрая молва

о добром человеке,

где будет, может быть,

скрип снега, стук калитки…

слова, любовь и… быт —

«поэзии» в избытке!!!!!

«Какие спелые вишни!..»

Какие спелые вишни!
Какие спелые звёзды!
Как бы чего не вышло,
я это вполне серьёзно…

«Млечный путь …»

Млечный путь —
паутинка в воздухе.
Не забудь —
нужно помнить о возрасте:
это звездная пыль
или
это лампочку кто-то разбил,
а свет вылил…

«Стихи пошли, как снег, – навалом…»

Стихи пошли, как снег, – навалом.
И непонятно – отчего?
Должно быть белым все, но стало
черным-черно.
Стихи идут, – то снег, то слякоть,
а мне никак не разделить —
смеяться, радоваться, плакать? —
Все сплетено. Но! Рвется нить
и… черен снег, и горек сахар.
Как все, подвластные стихам,
наглею и дрожу от страха
у входа в Храм.

«Старый Таллинн вдалеке …»

Старый Таллинн вдалеке —
милый городишко.
На ненашем языке,
что ты городишь там?
Не понять мне твою речь,
милая эстоночка.
Эти волосы до плеч,
в клеточку кепчоночка…
На высоких каблуках.
С хрипотцою голос…
А в глазах, как в облаках,
замер старый Тоомас.
Очень трудно говорить —
затолкали люди.
Может, выйдем покурить
возле бара Мюнди?
Ах, куда теперь идти?
Среди узких улиц
где-то около шести
славно разминулись…
Возвращаюсь налегке,
в драненьком пальтишке.
Все ворота на замке
в славном городишке.

«Когда вы никому не рады…»

Когда вы никому не рады,
среди тревог и передряг
окажется вдруг кто-то рядом, —
вас остановит чей-то взгляд.
Не от безделья, не от скуки
близка, а может, далека
на расстоянии разлуки
взметнется чья-нибудь рука…
Как одиноко вам не будет
среди здоровых и калек,
но все-таки, кругом вас люди —
вам улыбнется человек.
В пылу не потеряй рассудок, —
мысль одиночества – слаба,
пускай нас кто-нибудь рассудит,
пускай рассудит нас судьба.
Горит костер тысячелетья,
пылают кисти у рябин, —
прекрасно то, что есть на свете,
тот, кто всегда идет один.
Прекрасно то, что солнце светит
сквозь тучи горя и беды
и что еще играют дети
беспечной стайкой у воды…

ГИТАРИСТКА

У гитары – шесть колков —
золотистые.
Ровно столько завитков
у красавицы…
Вот сидит она сейчас —
гитаристочка —
надо мною битый час
измывается.
Ноты скачут, как фасоль,
от струны к струне,
До, ре, ми да ми, фа, соль…
Эй, красавица,
рассыпается горох
дробью по стене!
Музыкальный в небе Бог
ухмыляется…
Я ж не выдержу удара,
что готовит мне судьба, —
эта чертова гитара,
челка рыжая у лба,
Я не стану суетиться,
суицидом угрожать, —
мне бы тоже научиться
в пальцах музыку держать!

«О чем говорить? Неужели о том…»

О чем говорить? Неужели о том,
что едет трамвай и виляет хвостом,
и нам говорить не пристало
в трамвае, а лучше молчать и в окно
смотреть – городское немое кино
и думать? О, как ты устала
от этой езды ежедневной, дверей
открытых, людей, на цепочке зверей
вводящих в трамвай. Помолчи,
представь, что мы едем с тобою одни,
а дни пролетают, наверно, они
похожи на снег. Не бренчи
ключами и мелочью. Дай загадать
желание, чтобы подольше молчать
о том, что скопилось. А вдруг
на той остановке и мне выходить,
и спички искать, торопливо курить
и выпустить что-то из рук…

«В автобусе тесном, битком…»

В автобусе тесном, битком
набитом, зажат я в дверях
девичьим слепым локотком
и круглой коленочкой, ах…!
Ну, что же, – плотней, так плотней
прижмись. Мы сольемся сейчас
и будем трястись у дверей,
и чувствовать локоть и таз.
Водитель, прошу, не спеши.
Нас высадить не торопись.
Гроши – пять копеек, греши,
и, все же, мгновенье, продлись!
Ладонью упрусь в потолок,
толпу буду благодарить
за острый ее локоток,
что рядом, но… не укусить!
***

Алле

Я все равно тебя благодарю

за ту неосторожность отношений,

когда, стремясь в объятья к декабрю,

я падал в круг соблазнов и лишений.


За этот бег полуночный домой,

за ожиданье, узенький диванчик,

за миг, когда склонялся надо мной

твоих волос веселый одуванчик.


За то, что мне теперь не убежать,

Единственное – это, во спасенье —

свою щеку к твоей щеке прижать

и молча ждать начала вознесенья!

***

Настанет день, и я преподнесу

тебе четыре горьких мандарина,

шампанское, собачью колбасу,

как пламенный привет из магазина,


еще цветы. Мы встретим Новый Год

в такой глуши, что он нас не отыщет,

где все произойдет наоборот,

где я богатым буду, а не нищим,


где буду я любим, и будешь ты

всегда со мной. Мы станем целоваться

на кухне. О жары и духоты,

и взгляда постороннего спасаться.


Где все иначе будет и не так,

как было раньше, ты меня исправишь,

мне кличку дашь чудесную – «дурак»,

и, словно пса, служить себе заставишь.

ЗИМА

Итак, сегодня будем мы
ходить и удивляться
всему – и городу зимы,
и лицам ленинградцев,
и ярко вспыхнувшей щеке
от солнца и мороза,
незамерзающей реке,
дарящей серебро. За
разными следить людьми
и сразу заражаться
весельем их. Меня возьми
с собою покататься
на тройке, горке, на осле
на чем угодно, чтобы
и Дед Морозом стал, ослеп
от счастья и в сугробе
лежал и отморозил нос,
и уши я, и щеки.
Зима! Мелькание стрекоз,


Другие книги автора Михаил Каневский
Ваши рекомендации