Из любви осталась лишь посуда не разбитая,
С сиреневый узором, но в душе побитая.
Подушки две, а человек один. И кровь пролитая.
И тапок больше нет. Они убитые.
Музыка сыграет лишь на сорок дней. Излитая
Собственным ничтожеством.
Обжитая.
Бутылка наша недопитая.
