Мы собрались у входа в метро. Жара испепеляла асфальт острыми лучами, но я не снимала куртку. Класть ее было некуда, а нести в руках не хотелось.
– Это Лида, а это Ксюша, – проговорила Ира, улыбаясь и щурясь от солнца.
– Очень приятно, – сказала я, потому что действительно была рада знакомству. Ира много рассказывала о своей подруге художнице.
Мы шли вдоль железной дороги, где, как и подобает, на пожухшей летней траве распивали водку филевские бомжи. Девочки несли по две сумке, а у меня на плече висел небольшой бархатный рюкзак, на шее – сумка с фотоаппаратом, которая за сумку и не считалась, от чего я немного ощущала себя неловко, но вскоре это прошло, как проходят все неловкие чувства. На дворе стояла середина июля. Прекрасная пора, когда ты в куртке черного цвета.
– Мне совсем не жарко, – уверяла я своих спутниц в светлых футболках.
Поднялся сильный ветер, когда мы проходили вдоль Бородинской панорамы. Где-то высоко шумела листва кленов и уже отцветших лип, а с запада, где стояла небольшая церквушка, несло ароматным хлебом. Разговоры велись о предстоящем интересном дне и о закончившейся учебе.
Вдоль Кутузовского проспекта не по-детски шпарило солнце. Мне даже всерьез захотелось снять куртку. Девочки о чем-то говорили, я точно это слышала, только вот никак не могла разобрать их слов из-за беспрерывного потока мыслей о поступлении в институт. Я как раз ждала результатов прошедшего экзамена, и поэтому думала только об этом. По крайней мере, сейчас. Я была уверена, что провалилась. Честно говоря, я всегда так думала. После экзамена по литературе я кричала, что все завалила, что моя работа будет самой ужасной, но все оказалось иначе. Я прошла конкурс, и все никак не могла поверить в это. А друзья как обычно назвали меня истеричкой.
Многих раздражали такие люди, и я не была исключением.
Войдя в МЦК, я ощутила долгожданный холодок. Девочки много говорили, и я иногда добавляла свои пять копеек, чтобы они не забывали о моем существовании. Так случалось, что я либо говорила без остановки, либо постоянно молчала, и из меня было невозможно вытянуть и пары слов. Другого, к сожалению, было не дано.
Когда «Ласточка» подошла к платформе, Лида очень удивилась, увидев на дверях кнопки для открытия. «Это такой крутой experience!» – повторяла она. Ее короткие каштановые волосы разлетались в разные стороны от принесенного поездом ветра. В вагоне стояла прохлада, по телу даже проскальзывали легкие мурашки.
Мы покинули запад города, оказавшись в самом центре юга. На Теплом стане нас уже ждал Саша со своим другом. Друга звали Саша, но так как один Саша у нас уже был, то ребята звали его по фамилии – Мурашов. Мы в сравнении с ним представлялись какими-то пятиклассниками, даже Саша был намного ниже его. Создавалось впечатление, что Мурашов отец-одиночка, который пришел в местный торговый центр «выгулять» своих возбужденных детишек.
– Нам нужно взять хлеба, колбасы, – Саша задумался, потерев подбородок.
– И пива! Надо взять пива! – громко заявил Мурашов.
– У нас и без того его много будет, куда еще?
– Я дома хочу выпить.
Мурашов направился в отдел алкоголя, а мы с Лидой пошли искать доширак.
– Господи, я весь день о нем думаю! – сказала она.
– Теперь и я из-за тебя хочу доширак!
Вообще я не любила вредную пищу, но от доширака я никогда не отказывалась и не смогла бы отказаться. Как и от газировки.
Мы взяли белые коробочки и пошли искать ребят. Они стояли в отделе с посудой, в руках Мурашов держал голубую стеклянную кружку, на многочисленных гранях которой отражался теплый свет магазинных ламп.
– Может быть тебе подарить кружку? – спросил он у Иры.
– Да не нужна мне кружка, – с нервной усмешкой ответила девушка, оглядываясь по сторонам.
Пару секунд Мурашов стоял в растерянности в руках с несчастной кружкой, затем он быстро повесил ее на место, глаза его широко открылись, он поднял вверх указательный палец и громко заявил, что знает, что нужно Ире. Вчера ей исполнилось девятнадцать лет, и сегодня мы собрались, чтобы отметить праздник. Ира рассказывала, что хорошо отмечала дни рождения только в детстве, когда жила на Украине. После переезда в Москву, друзей у девочки практически не было, а родителям приходилось много работать. Последний день рождения Ира провела так: пошла в кино с подругой, а после, вернувшись домой в начале ночи сразу после окончания сеанса, родители устроили имениннице взбучку, после которой сели есть торт.
– А потом мы с моей бывшей женой решили завести птичку, – продолжал свой рассказ Мурашов.
– И где сейчас эта птичка? – поинтересовалась Лида.
– Она сдохла, потому что я много курил на кухне, – покачал головой Мурашов.
– Она не прожила с ними даже месяца! – заметил Саша.
– Давайте не будем об этом, – повернулся Мурашов, заходя в книжный магазин. Здесь я оставила своих спутников, пробравшись вглубь магазина, где стояла русская классическая литература и современная проза. Пока я листала недавно выпущенные издания, Мурашов выбрал подарок для Иры. Это была толстая книга в твердой обложке, на которой изображалась картина Боттичелли «Рождение Венеры». Придя домой, Ира, увидев в книжке чек, который положила миловидная синеглазая кассирша, ахнет от стоимости. А пока Мурашов оплачивает покупку, говоря, что с зарплаты он потратил еще не все деньги, так что ему, возможно, хватит, чтобы купить замечательный розовый чайник, который ему приглянулся в местном Оби.
