Засиженное мухами окно,
Что помнит человеческие лица,
От комнаты сумело заслониться
Вещами, бесполезными давно.
Оплывшее и тусклое стекло
Мутнее, чем невидящее око,
Блестит едва, вздыхая одиноко
О временах, когда оно влекло,
Как бабочек, хозяев и гостей,
Нуждающихся в воздухе и свете.
Кружили мотыльки, смеялись дети,
Обрывки долетали новостей.
Потом один, прильнув к нему щекой,
Всё вглядывался в поле и дорогу,
Сутулясь и старея понемногу.
Махал кому-то в пустоту рукой…
И то, что прежде будучи окном,
Косым лучом ведя черту на хламе,
Дрожит тихонько в деревянной раме
И, кажется, мечтает об одном.
О том, чтобы какой-то человек
Решительно, чураясь всяких правил,
К нему снаружи лестницу приставил
И разглядел его угасший век.