Я видел смерть, она дышала мне в затылок,
Когда был тамбур 48 весь наполненный водой,
Когда мне грудь сжимала плотно вода, холодная как лёд.
Плафоны, люки, горловины и кабель-трассы надо мной,
Всё оказалось под водой!
Я думал: “Всё, не избежать мне этой встречи,
ну что ж, так предначертано судьбой!”
Оковы холода и льда, и смерти легкие шаги.
Прощайте, милые друзья!
Все “гэски”, как один: “Дана тревога, всем наверх!
Там, в тамбуре, закрытый человек,
Ваш брат матрос, он подает команду SOS,
По всем отсекам, смежным с ним,
Он там замерз, он хочет жить!
Ведь дома ждет седая мать”.
Его любимая, родная, она волненьем поседела:
“Как там сынок, здоров ли, жив?”
Я там кричал, я переборки бил, ломился.
Ломился в замкнутую “бронь”,
Я свет искал, чтоб он забрал меня с собою, не дал в объятия жадной смерти!
Вся жизнь моя, пусть так мала на вес и вид, бежала от меня:
“Влюбленность, смех, друзей улыбки, и мамы нежные глаза,
Я видел все, как слайд-картинки.
“Господь мой Бог, мне помоги! Дай силы мне и веры дай!
Спаси меня и сохрани”, – молил тогда я про себя.
Весь экипаж уж у отсека,
Я слышал мутно крики братьев, трапов грохот, стоны моря!
Дышать не мог, глаза щипала моря соль.
Усталость, бедность, смерть близка,
Но отворил я тамбура оковы, вода ушла.
И снова свет, почти безжизненное тело,
Матросы бегают, шум моря, чаек визг и легкий бриз!
