Глава 1. Жизнь на сковородке
Он осторожно высунулся из норы и огляделся. Кругом никого, ничего, пусто. Он быстро выбрался из расщелины. Во все стороны до самого горизонта и дальше дышала нестерпимым жаром мертвая пустыня. Сотни километров сухой окаменевшей земли, изборожденной неровными шрамами трещин. Мэй взглянул наверх. Солнце уже село, из черного, ясного и гладкого как глазурь неба светили звезды. Они жалобно мерцали сквозь раскаленный струящийся воздух. Беззвучный горячий ветер дул прямо в лицо, не давая прохлады. Он прислушался. Где-то далеко справа тишину нарушил слабый шорох. Мэй бросился на звук. Он бежал несколько минут, пока что-то не метнулось у него из-под ног. Мэй не мог разглядеть, кто это, потому что он был серый на сером, и к тому же было темно.
Зверек вдруг скакнул в сторону и исчез в узкой щели между камней.
– Лысый ёж! – шепотом выругался Мэй. Он просунул руку в щель и нашарил маленькое существо. Оно вгрызлось ему в руку, но ему было все равно. Почувствовав в пальцах его голову, он сильно сжал ее. Пискнуло, хрустнуло, затихло. Мэй попытался вытащить его, но щель была слишком узкой, чтобы в нее пролезла его добыча и рука, сжатая в кулак.
– Дважды лысый ёж! – пробормотал Мэй. Сильно ободрав руку, он все-таки вытащил из камней безвольное серое тельце. Он взвесил его в руке и прикинул, что хватит на два-три дня. «Сегодня, скорее всего, больше ничего не выловить», подумал Мэй.
Он вернулся к норе, спрятал свою добычу и отправился к скважине. Это было довольно далеко. «Почему я не поселился поближе к скважине?», размышлял Мэй, изнывая от жары.
Он стал вспоминать. Сначала на ум пришли смутные воспоминания из раннего детства. Тогда все было яркое, влажное и разноцветное. А потом стало быстро увядать. Куда девалась вода, неизвестно. Все пошли искать воду. Но казалось, весь мир превратился в пустыню. Земля становилась все более сухой и твердой. Вот почему он срочно вырыл нору в первом попавшемся месте. А скважину пробурили уже потом, когда последние ручьи пересохли.
Из темноты показался рассохшийся деревянный указатель. Он указывал три разных направления: туда, сюда и обратно. Возле него была идеально круглая дыра в земле – скважина. К указателю цепью приковано ржавое ведро. Мэй, обжигая руки, осторожно взял цепь, адски раскалившуюся за день от солнца. Он быстро опустил ведро во тьму скважины. Странный мягкий звук насторожил его. Должен был быть совсем другой звук – плеск. Потом бы он очень аккуратно, как самую великую драгоценность, вытащил на поверхность пол ведра грязно-бурой жижи, перелил бы в банку из-под «То, что надо» и отнес домой.
Разрываемый жутким предчувствием, он быстро вытащил ведро. Так и есть, точнее – нет! Ни капли воды, лишь горсть влажного песка.
– Тысяча лысых ежей! Какого дикобраза?!
Он судорожно вскочил и замер на месте. Он не знал, что делать. Неужели, все кончено? Умирать совсем не хотелось. Это ведь так ужасно, лежать и лежать, как идиот. И ты вроде бы здесь, но тебя уже нет. И никто тебя больше не замечает, кроме падальщиков и трупных червей, которые, наоборот, вдруг резко тебя заметили, обрадовались, как старому другу и подумали: «У-у-м, вкусняшка!».
Мэй затравленно огляделся. Он вздрогнул. Прямо перед ним возле указателя сидела большая двухголовая ящерица и таращила на него свои немигающие фосфорицирующие глаза.
– Здравствуйте, – вздохнул он. Она не ответила. – Вода кончилась, – прокапитанил Мэй.
Ящерица улыбнулась обоими ртами и хитро сощурила все четыре глаза.
– Да, все уже кончилось, – сказала одна голова.
– Нет, все только началось, – возразила другая.
И тут же ящерица исчезла, так же как и появилась, как будто ее и не было.
Мэй пожал плечами, посмотрел на указатель и пошел по направлению обратно. Вскоре он вернулся к себе в нору. Перед тем, как залезть туда, он снова посмотрел на небо. Оно слегка посветлело на западе, и звезды стали бледнеть. В зените висела какая-то странная штука с рваными краями. Она была маленькая, серая и полупрозрачная. Мэй залез в нору и лег спать.
