Своё советское детство я помню не ровным ландшафтом, а рваными клочками восприятия в рамках «зима/лето». Я рос довольно самостоятельным ребёнком: мог запросто пожарить картошку или яичницу с колбасой. Кроме того, я обожал кататься на лыжах в лесу, возиться с самодельным аквариумом и паять хитроумные радиолюбительские схемы.
Поначалу, как и все нормальные советские школьники, я страстно хотел стать космонавтом. Потом – лесничим. Мне казалось, что охранять беззащитных зверюшек в лесопосадках – моя стезя. Но с возрастом стал склоняться к мысли, что лес – это несколько скучновато и стоит подумать о карьере какого-нибудь инженера. Кажется, в восьмом классе произошли события, которые заставили изменить точку зрения – я стал предпринимателем. А в основе столь резкой перемены курса лежал, как ни странно, мой сломанный нос.
Однажды я повздорил с одноклассником. Игорь был на голову ниже меня, но очень вёрткий и резкий. Я же был гораздо крупнее, к тому же только что записался в секцию бокса. Спортивный статус просто обязывал жёстко разобраться с щуплым оппонентом.
Помню, долго никто не решался начать драку. Но зрители подначивали, и я попытался пнуть. Но промазал, а Игорь откуда-то снизу хлестнул кулаком, и в глазах у меня взорвался целый фейерверк. Конечно, это был не нокаут, но что-то вроде нокдауна – это точно. Я неуклюже махал руками, куда-то бил, пару раз болезненно попал во что-то твёрдое. Кровь хлестала из разбитого носа с такой силой, что мне, Игорю и всем зрителям было понятно: поединок проигран.
Когда приплёлся домой, глаза заплыли в две тунгусские щёлки, а вместо носа выросла здоровенная подушка. Одежда была безнадёжно испорчена кровью. Не хватило духа признаться маме, что меня так отделал маленький Игорь. Я на ходу сочинил легенду о двух пацанах, что напали возле школы.
Мама сразу потащила в травматологию. Врач, опытный волосатый дядька, осмотрев мою распухшую рожу, вынес однозначный вердикт:
– Нос у него сломан. Госпитализировать надо, иначе кости неправильно срастутся.
Это было дополнительным унижением. Мало того что вчистую проиграл схватку, так ещё и с «боевыми» потерями! Чувство стыда напалмом жгло изнутри. Я в буквальном смысле не представлял, как буду жить дальше, смотреть в глаза окружающих, особенно одноклассниц.
Сделали небольшую операцию. На лице появилась поддерживающая конструкция из гипса и бинтов. В таком виде я отправился в отделение травматологии – выздоравливать. Как выяснилось, там уже прохлаждалась компания таких же «боксёров». Так что в этом смысле я оказался среди «своих». Целыми днями мы слонялись по лестнице, переходам и чердаку: курили и трепались.
Заводилой был Макс со странным прозвищем (а может, и фамилией) Подкидыш. Очень похожий на борца: мощный разворот плеч, бычья шея, могучие бицепсы. В больницу попал с сотрясением мозга, тоже после какой-то драки. Из-за «сотряса» под глазами у него были фиолетовые круги, которые только добавляли брутальности – по крайней мере, молоденькие медсёстры травматологии оптом запали на широкоплечего парня.
Для того, чтобы стать авторитетным «старшаком», у Макса были все данные: физическая сила, взрослая рассудительность, настоящий спортивный костюм «Пума» и кроссовки «Адидас». Кроме того, он курил тонкие белые сигареты «Салем», что в эпоху тотального «совкового» дефицита выглядело особенно круто.
Меня он расколол сразу:
– Чего куришь?
– «Космос».
– Без бабла, значит… А тут чего? С корефаном подрался?
– Угу.
– Стыдно, наверное, да?
Я недоверчиво взглянул на него. Но Подкидыш смотрел совершенно серьезно, без всякого издевательского подвоха.
– Плюнь, – посоветовал он. – В жизни потом ещё столько позора будет, что твой нос – это так… Мелочь… На вот, покури нормальную сигарету.
Я с благодарностью принял его доброе слово, а заодно и тонкую белую сигарету. Макс вдруг наклонился, хищно прищурился: по лестнице спускалась хорошенькая медсестричка.
– Пойду я… – он хлопнул меня по плечу. – Дельце тут одно появилось…
Едва он ушёл, подсел пэтэушник Ленька (сложный перелом голеностопа, куда-то упал спьяну).
– С ментолом, да? – спросил он.
Я молча дал ему докурить. Он глубоко затянулся и немедленно выдал военную тайну:
– Макс крутого заварил…
– В смысле?
– Бабки, говорю, рубит здорово.
– Как это?
– Старшие товар подгоняют, а он сливает его по своим каналам. Эх, мне бы так!..
Я поёжился: по тем временам разговор шел как будто о шпионской игре, как минимум уровня Джеймса Бонда. Такие дела явно бы не одобрили строгие тетеньки из нашей комсомольской организации.
– Так поговори с этими старшими, пусть тебе тоже дают товар…
– «Поговори»… – передразнил он. – Думаешь, так просто? Тут подход нужен! Эх, да что тебе объяснять, школьнику…
На лестницу, где мы курили, вдруг выглянула врачиха. Увидела меня, сказала:
– Хорош тут дымить! Всю больницу уже провоняли табачищем! И вообще! Тебя из милиции дожидаются!
Я спустился в отделение. Действительно, в палате переминался с ноги на ногу худощавый мужчина в коричневом костюме. В руках небольшая книжечка. Увидев меня, он нервно натянул на кадык узел галстука, предъявил удостоверение (сразу уловил слово «капитан»):
