Евгения Луговая
ВЕЧЕР УМЕРШИХ МУЗЫКАНТОВ
Евгения Луговая – русская писательница, живущая в Женеве. Пишет рассказы в стиле реализма и магического реализма.
В конце 2018 года Евгения написала свой первый роман «Над серым озером огни», отчасти основанный на собственном опыте эмиграции. Роман попал в шорт-лист премии «Независимое искусство-2019», а также стал лауреатом международного германского конкурса в номинации «Лучший дебют». В начале 2020 года вышла вторая часть «Женевского квартета» – «Я не верю крикам птиц». В настоящий момент она заканчивает работу над третьей частью под названием «Квантовый кошмар».
Евгения живёт в Женеве и учится на факультете швейцарского права, но мечтает об английской литературе и истории искусств. Свободно говорит на английском и французском языках, фотографирует и много путешествует.
Элиза сама не могла объяснить, почему продолжает ходить на рок-концерты в музыкальный клуб около холодной реки. Каждый раз после ночи, проведённой на «Заводе», она чувствовала опустошение. Вечер всегда протекал одинаково: никто из друзей и знакомых не мог передвинуть свои дела, чтобы пойти с ней, и она приходила одна. Стояла в углу, потягивала грушевый сидр, неуверенно двигала бёдрами в ритме музыки, гадая, смотрит на неё кто-то или нет. За те пять раз, что она была тут, девушка успела изучить все афиши, полипами облепившие стены, лица всех охранников, уставших от децибелов, все щербинки на вечно грязной барной стойке.
Чаще всего никто из местных групп не впечатлял Элизу. Альтернативные рокеры играли одну и ту же песню, присыпанную криками; металлисты дёргались на сцене как круглые прозрачные попрыгунчики; одинаково немытые панки по-петушиному драли горло, и даже приехавшая из Америки группа престарелых, умудрённых опытом, блюз-музыкантов не оставила после себя никакого впечатления.
В неоново-синих и ядовито-розовых бликах она искала то ли себя, то ли вечную любовь. Элиза всматривалась в проплывающие, как в калейдоскопе лица, пытаясь узнать его – того, кто разглядит в ней что-то особенное рентгеновским зрением, кому не придётся объяснять всё с начала сотворения времён, с кем можно с первой минуты быть собой, ничего сверхъестественного для этого не делая.
Разумеется, она не находила его. Даже надев свою любимую шотландскую юбку, распушив золотые кольца волос, она смогла привлечь только великовозрастного мужчину с плотоядными змеиными глазами, да одного из басистов, от которого сильно тянуло травкой. Они немного поговорили о Фредди Меркьюри и кровожадных акулах, а потом он исчез в толпе, пообещав угостить её джин-тоником. Она бы не удивилась, если бы он страдал провалами в памяти, потому что за время их короткого разговора он три раза переспросил, где она живёт. Наверное, он не пришёл потому, что потерял дорогу или забыл, как она выглядит.
Каждый раз она выходила из клуба ближе к трём часам ночи и шла по улицам мимо негров, торгующих наркотиками. Они жались к стенкам домов, выныривая из темноты как жаждущие крови вампиры, сбегающиеся на заманчивый перестук женских каблучков.
Холод затекал за шиворот, и она куталась плотнее в своё длинное чёрное пальто. Ноги болели, потому что в клубе негде было присесть, кроме крышки погрязшего в антисанитарии унитаза. Уши закладывало после многочасовой атаки на барабанные перепонки. Но Элиза всё равно надевала наушники и лечила своё истосковавшееся по хорошей музыке сердце любимыми песнями. Гладкие студийные записи зализывали раны, нанесённые рваными лайвами.
Одиночество заполняло её до краёв, как хлорка в калифорнийском декабрьском бассейне. Каждый такой вечер, проведённый в капсуле изоляции посреди шумной весёлой толпы оставлял очередную зарубку на сердце, неустанно ожидающем прихода любви, ураганом сметающей всё на своём пути.
И всё же в эту субботу Элиза снова оказалась на «Заводе». Ноги сами вели её в это место, от которого она ждала слишком многого, ничего не получая взамен. Её привлёк тематический вечер, посвящённый умершим музыкантам. Пять местных групп в гриме и костюмах пытались повернуть колесо времени вспять, впуская грандиозное музыкальное прошлое планеты в стены маленького безымянного клуба, затерянного в древней безликой Европе.
Начало вечера отличалось типичной для «Завода» вялостью: зрителям требовалась раскачка, чтобы сбросить с плеч груз прошедшей недели. Элиза незаметно достала из сумочки бутылочку розового вина и храбро отхлебнула, пытаясь поймать волну мнимого вдохновения. Цветочная продукция Прованса мягко ласкало горло, согревающим потоком проливаясь всё ниже по невидимым глазу трубкам организма.
