(повесть)
Нас было пятеро: я, Анфиса, Соня, Василиса и Евдокия. Пять взволнованных женщин – мы высадились десантом на сельский двор под вечер, в конце октября. Шофер выгружал наши вещи и попутно читал лекцию на тему «а кто не умеет себя вести, пускай бы дома сидел». Лекция была целенаправленной: во время поездки Евдокию стошнило прямо на эту штуку, которой переключают скорости. Дальше мы ехали – как придется. И теперь с нас взяли за проезд дороже, чем договаривались изначально.
– Вот так – сказал владелец оскверненного нами транспорта, фыркнул напоследок бензиновым перегаром, и уехал.
А мы остались сидеть рядком на лавочке. Как тараканы после дезинфекции – уцелевшие, но очумевшие – от двухчасовой тряски по бездорожью, и вдоволь надышавшись бензином.
По всему двору стояли коробки и яркие супермаркетовские пакеты с нашим скарбом – вызывающе красивые, совершенно не из этой жизни. И уж совсем инопланетной выглядела французская мультиварка, словно НЛО приземлившаяся возле удивленного сарая.
За спиной у нас был дом, перед нами – запущенный сад с незнакомыми деревьями. На одном из них висело желтое яблочко. Словно позабытая новогодняя игрушка на приготовленной к выносу елке.
– Яблоня – определила Дуся.
Соня посмотрела на нее с уважением.
– Ясное дело – сказала Вася.
– Подумаешь – сказала Анфиса.
Я промолчала. Мне хотелось одновременно есть и умереть. Но, поскольку есть хотелось всем, а умереть – только мне одной, пришлось действовать в интересах большинства. И я, подхватив мультиварку, первой вошла в дом, где нам предстояло начинать новую жизнь.
Кошки – Вася, Соня и Фиса – потянулись за мной. Дуся задумчиво почесала за ухом и пошла в сад.
– На разведку – подмигнула она мне. – Не бойся, я с тобой, и никому чужому не позволю войти в наш двор и в наш дом.
Хорошая у меня собака. Если бы не она и не кошки, я бы не стала затевать все эти игры в новую жизнь. А просто покончила со старой, и ушла туда, откуда не возвращаются.
*****
Этот маленький домик я купила месяц назад, когда почувствовала, что крах неизбежен. Мой скромный бизнес, кормивший нас все эти годы, приказал долго жить. Как могла, оттягивала я кончину некогда созданного мною детища, но в стране был экономический кризис, доллар стремительно рос, цены росли еще стремительней, народ покупал хлеб, картошку и колбасу, а то, что производила я, перестало пользоваться спросом. Ибо кому нужны газеты – а производила я именно их – во времена, когда месяцами не платят зарплаты, а пенсии хватает на полмесяца.
Я залезла в долги, я унижалась перед директором типографии, умоляя отпечатать тираж, несмотря на неуплату, я не спала ночами, мучительно размышляя – как быть? Денег не накопила, мы проедали все, что я зарабатывала, жили легко и безбедно, ни в чем себе не отказывая. Поэтому с окончанием бизнеса, закончилась, собственно, жизнь. Мы просто умрем с голоду. Нет, можно, конечно, пойти мыть полы где-нибудь в офисе или стоять на рынке, торгуя хозяйским товаром. Но что это будет за жизнь – мне было страшно даже представить.
Решение пришло, как это бывает у многих, ночью. На подушке тихонько мурлыкала Вася. Соня, большая любительница тепла, спала под одеялом. На телевизоре смутно белела Анфиса, где она ночевала отдельно от всех. На коврике возле кровати похрапывала Евдокия, разглядывающая один и тот же сон – она кого-то догоняет и все никак не может догнать. Оттого ноги ее во сне слегка подергивались, и, время от времени, Дуся вскрикивала шепотом «врешь, не уйдешь!»
Я же решала задачу со многими неизвестными. Нужно было так свести концы с концами, так расставить всё по местам, вывести такие формулы, чтобы в итоге образовалась некая сумма, пускай небольшая, но – стабильная, ежемесячная, позволяющая нам всем не голодать и чуть-чуть больше.
Тогда кризис только начинался, горожане еще не прочувствовали в полной мере непосильный гнет коммунальных служб, хотя квартплата росла, и росла, и росла, и конца этому не было видно. Но, тем не менее, жить в городе считалось намного престижнее и, разумеется, комфортнее, нежели в селе. Поэтому дома в пригородных деревнях и селах стоили недорого. А, по сравнению с городскими квартирами, так и вовсе пустяки.
И я решила продать квартиру, на вырученные от продажи деньги купить небольшой домик в селе, рассчитаться с долгами, а оставшуюся сумму положить в банк. В те времена банки давали неплохие проценты вкладчикам, по моим подсчетам получалось, что нам на прожитие вполне хватит денег от вклада.
План был составлен. Дело за малым – реализовать его.
*****
В поисках подходящего дома, я объехала, по крайней мере, двадцать пригородных сел, и все они были похожи друг на друга, как близнецы. Некрасивые, неухоженные близнецы. Разномастные заборы, в основном серые, деревянные, давно не крашенные, изможденные многолетними дождями и ветрами. Аборигены побогаче, огородили себя бетонными плитами – тоже серыми и мрачными.
Зато дома были совершенно одинаковыми, построенными, словно под копирку. Разной степени ухоженности – это да, и, как потом выяснилось, разница была еще и в начинке. Цена на дом складывалась из состояния его целостности плюс разнообразие внутреннего комфорта. И еще – чем ближе к городу находился дом, тем он был дороже. Можно даже сказать, что близость к цивилизации была главным критерием, по которому хозяева дома оценивали свои владения.
