Читать онлайн полностью бесплатно Лизоркина Ольга - Мой вагончик

Мой вагончик

Героиня повести рассказывает о своем детстве, проведенном в доме у бабушки, о юности, пришедшейся на благополучные годы брежневского застоя, и о перипетиях своей жизни в перестройку и после распада Советского Союза.

Книга издана в 2023 году.

Пролог.

Особый запах железной дороги. Его трудно описать, но услышав, теряешь покой.

Почему вагончик? Потому, что детство мое прошло под аккомпанемент железнодорожных составов. Выйдешь за калитку, пройдешь метров пятьдесят по тропинке через огород, засаженный картошкой, и попадаешь на откос, где можно смотреть сверху на поезда. Бабушка водила меня туда махать рукой уезжающим или приезжающим гостям. А если посмотреть влево, то видно платформу и людей, которые спрыгивают или осторожно спускаются с края на гравий. До перехода далеко, и народ проторил короткую тропу в неположенном месте.

И мама приезжала на электричке, правда редко. И в гости к маме, папе и братьям меня возили на электричке, и в церковь на службу, и к дедушке на могилу. Ночью сквозь сон я слышала, как гудит и содрогается земля под весом товарняков, как низко и протяжно гудят тепловозы.


Про детство.

Детей в семье было трое. Два брата и я. Мама зашивалась: муж-аспирант, работа, дети. И меня взяла к себе бабушка.

Бабушка с тетушкой жили в подмосковном поселке, в деревянном доме, покосившемся от пережитых невзгод. Веранду разобрали и сожгли в печи во время войны. Часть пола в летней пристройке пошла на гроб, когда дедушка умер от недоедания ранней весной сорок второго. Позднее, бабушка купила козу и поселила ее в комнате с разобранным полом. Потом коз стало две. Так и жили: открываешь дверь и проходишь по коридорчику, где за тонкой стенкой живут козы, к другой двери, тяжелой, оббитой старым ватным одеялом. За ней зимняя часть дома. Сразу тепло. Облупившаяся, обмазанная глиной печь – главный источник жизни. В доме культ тепла и еды. На красоту и уют нет ни сил, ни желания.

Мама говорила, что до войны дом радовал глаз, блестел вымытыми окнами, белоснежными занавесками и разноцветными стеклышками на веранде. Летом жить переходили в холодную половину, туда, где теперь козы, а зимнюю часть с верандой сдавали дачникам.

Когда началась война, мама закончила курсы метеорологов и ушла на фронт. Остальные остались дома: тётушка, которая закончила педагогический институт, но защитить диплом не успела – институт эвакуировали из Москвы, дедушка, начавший немного оправляться после инсульта, и бабушка. Ни у кого из них не было рабочей карточки. Они получали скудный иждивенческий паек и голодали. Мама, которая служила в авиационном полку, пересылала им, при каждой возможности, посылки с едой.

Один раз ей удалось самой заехать на пару часов и привезти мешок пшена. Я представляю, как она спрыгивает из теплушки, одетая в воинский овчинный полушубок, шапку ушанку и валенки. Солдаты подают мешок. Она подставляет плечи и с грузом спешит по снегу к дому. Стучит в темное окно. Слышит дрожащий голос:

– Кто это?!

Дедушку только похоронили, и осиротевшие женщины всего боятся. Бурная радость. Мешок прячут в подпол. Кашу будут варить ночью, чтобы никто не узнал про нежданное богатство, за которое могут убить.

После войны жизнь как-то наладилась, а силы ушли. Бабушка быстро уставала и часто ложилась отдохнуть днем, устраивая меня между собой и печью. Спала она чутко, поэтому крутиться и ерзать мне возбранялось, и я ковыряла пальцем глину на печи и скучала. А еще я чувствовала себя отверженной. Там, в Москве, где жили мои родители и братья, была чудесная, полная интересных вещей и событий жизнь, но мне туда было нельзя. Засыпая, я видела маму во сне: она наклонялась ко мне, и я замирала от счастья, любуясь на ее прекрасное лицо.

Бабушка была человеком верующим и суровым. Я не помню, чтобы она смеялась или даже просто улыбалась. Сказок она не рассказывала, песенок не пела, нежности не проявляла, только крестила меня на сон грядущий. О жизни она рассуждала с упором на народную мудрость. Я знала, что у семи нянек дитя без глаза, что жизнь прожить – не поле перейти, что дальше от моря – меньше горя, и что голод – не тетка. В последнем случае, тетка твердо ассоциировалась с тетушкой. Бабушка не любила баловства и капризов, а если я плакала, мгновенно переключала мое внимание и слезы высыхали.

Когда тетушка занималась мною, было веселее. Иногда она рассказывала сказку или читала книжку, неловко пыталась приласкать.

В основном же я с бабушкой, которая старается не упускать меня из виду. Поэтому я часто просто сижу и смотрю, что она делает.

Вот бабушка лезет в подпол, попасть в который можно, сняв две широкие короткие доски на кухне. Там хранится в ящиках с песком морковка, картошка, корни георгинов и луковицы гладиолусов. Подпол неглубокий, около метра. Нет никаких ступенек. Бабушка сползает с пола вниз и достает овощи. Она всегда страшно боится, что я упаду, и велит стоять в стороне.

Морковь бабушка натирает на мелкой терке, затем порционно перекладывает в марлю и давит сильными, темными от постоянной работы пальцами, морковный сок. Витаминное питье для меня.

Два раза в день она берет подойник, мисочку с теплой водой, чистую тряпочку, кусочек сливочного масла прилепляет на запястье, и отправляется доить коз. Вымя козе она моет водичкой, протирает насухо, смазывает сливочным маслом, и, только после этого, приступает к дойке.



Другие книги автора Лизоркина Ольга
Ваши рекомендации