1. Глава 1.
Погода испортилась. Совершенно неожиданно и необъяснимо. Вот целую неделю было чудесное лето, полное запаха цветущих трав и стрекота кузнечиков, а вот уже зарядила непроглядная серая морось. Ни на пикник, ни во дворе повеселиться, ни до города прогуляться на могучих плечах Поморника.
Сам Поморник принял смену погоды с невозмутимостью Будды. Сидел в своем любимом углу двора, положив подбородок на колени, и молча мок под дождем. Ребята хотели соорудить для него навес, но материалов явно не хватало, как и опыта постройки высоких зданий. Так что все удобства Помора сводились к наваленным кучей стволам деревьев – чтобы совсем уж на земле не сидеть. Ну, и еще девочки сшили ему капор из того рулона, что остался от плащей.
Марина вздохнула, глядя в окно на одинокую фигуру медитирующего на дождь великана. Девушка сидела в своей лаборантской и грела руки о стакан с чаем. Непривычная к местному укладу быта, она не очень хорошо понимала, когда и как правильно топить камин, что должен был обогревать ее комнату, и периодически лаборантская ужасно выстывала.
Тот потрясающий заряд лишней энергии, которым случайно наградил Марину Ксавьер, с избытком наполнив жизненной силой, постепенно сошел на нет. Точнее, сошел на нет избыток, а все остальное осталось, и Марина чувствовала себя вполне здоровой и счастливой. Но вот бегать под дождем и хохотать подобно безумцам ее уже не тянуло. А тянуло закутаться в плед, погреться чаем и всю неделю читать какие-нибудь легкомысленные романы.
Увы, с чтением у нее все еще были проблемы. Которые едва не потопили их школьный корабль уже на следующий день после победы Уильяма на Игрищах.
В тот день Марина в очередной раз пыталась провести, наконец, полноценный урок по музыке. И в очередной раз «обломалась», когда посреди урока в класс вломилась комиссия от герцога. Состояла она почему-то из господина Мэйгрина, недовольного ректора, довольного проректора, Талагара Годье со товарищи и еще одного незнакомого мужчины.
Корпус прошерстили сверху донизу. Проверяли все: перебирали книги на предмет запрещенной литературы, копались на полках и в личных вещах в поисках оружия и вредных веществ. Снова искали имперские накопители, досматривая всех магиков до панталон включительно, и даже пытались подсунуть что-то.
Но в этом месте вышел облом: доблестный Талагар Годье, как выяснилось, не делил мир на челядь и господ, и при попытке господина Мэйгрина подсунуть какой-то сверток в укромный уголок вежливо уведомил аристократа, что тот, кажется, «обронил свою вещь». Повторно Мэйгрин позориться не стал.
Проверяли и свеженаколдованного магика Сережу. Но тут коса нашла на камень. Никто из жителей прежде мононационального государства Галаард не знал, какие бывают магики и каковы пределы их возможностей, а парни защищали «новенького», как младшего брата. Точнее – как полюбившегося всем питомца-матершинника. Но об этом, разумеется, комиссию не уведомили.
Ну и, конечно, проверяли документы. И вот тут уже комиссия обломалась окончательно. Вернувшийся ранним утром Леам принес не только идентификационный артефакт на Сережу, но даже те самые «испорченные документы».
Где он взял дичайше испоганенный чем-то комок смятого пергамента, который при проверке смутно фонил Освенскими магическими знаками, было непонятно. Но легенду о нечитаемых документах поддержал стопроцентно. А сверху еще и добавил справку от городского лекаря по фамилии Тулглторн о том, что некий Сережа Мышехвост находится у него на лечении в связи с «тяжелыми последствиями неизвестного колдовства».
Ректор давился смехом при виде того, как бесится господин Мэйгрин. Проректор сохранял невозмутимое выражение лица, но мрачнел с каждой минутой. А незнакомый мужчина – представитель герцога – холодно отчитал остальных членов комиссии, что его дергают по пустякам, и покинул здание, как только понял, что прямых нарушений устава Академии нет, а косвенные высосаны из пальца. Правда, перед этим попросил Марину подписать запрос на имя императора.
Вот тут-то Марина едва и не облажалась. Во-первых, она, хоть убей, не понимала, что ее просят подписать, ибо не могла прочесть. А подписывать неизвестные документы – верх неблагоразумия, как известно. А во-вторых, представитель герцога потребовал от нее заполнить документ некими «имперскими рунами». Что это такое, она понятия не имела и уставилась на бумагу, как лось на фуру.
К счастью, в последний момент ее из-под этой самой фуры выдернули. Точнее, выдернули лист из-под носа, заявив, что любые документы в классе магиков перед подписью тщательно проверяются ввиду особого положения класса, и что у них на этот случай есть даже специальный юрист. Марина глянула на Ксавьера таким благодарным взглядом, что секунду спустя и сама его устыдилась. Представитель герцога пожал плечами и велел прислать подписанную бумагу курьером в течение трех дней.
Позже, правда, выяснилось, что ничего страшного в листе не содержалось. Более того – это было ходатайство с просьбой об имперском финансировании ввиду аварийного состояния корпуса. Видимо, ушлый герцог хотел таким образом выбить дополнительные средства из государственной казны, сославшись на увеличение количества классов. Марина подозревала, что если деньги и выделят, то до магиков они явно не дойдут – это вам не цифровой рубль, пометку «на ремонт старого корпуса» на штампованное золото не поставишь.
