весна пришла:
пора приводить душу в порядок,
красить ворота, рисовать гетры деревьям,
сгребать и жечь прошлогодние листья —
инфляцию осени.
и закидывать вялотекущие костры в небеса,
забрасывать кривые удочки дыма
в сумерки:
может, поймаешь воробья
или крик первой звезды.
***
грусть – легкая гравитация
прошедшего времени,
грусть притягивает тебя к прошлому,
и ты немного зависаешь,
словно задремавший Windows.
***
есть в чаепитии замедленный балет.
и ты дегустируешь минуты,
словно шоколадные конфеты с ликером
и с уютной глупостью.
и люстра бездыханно плавает в чашке,
как вареный осьминог.
***
щиток с баскетбольным кольцом
прибит к разлапистой березе.
о, как же березе охота поучаствовать в игре,
когда детвора возится с мячом.
но береза стоит прямо и гордо, неподвижно.
с сырыми синими небесами на тонких плечах —
в манто из меха голубого волка.
***
небо вечернее,
цвета расчесанной до варенья коленки.
спасибо велосипеду.
***
тяжело быть человеком —
это как читать Ремарка внутри танка.
а танк с утробным ревом несется на войну
или ищет самку бронетранспортера
для спаривания.
***
гостиница прилеплена к скале,
как жвачка к ножке школьной парты;
здесь с балкона открывается фантастический вид,
ты видишь мозг мира
с горными заснеженными полушариями.
и по ночам Млечный путь сияет над головой,
словно перемигивание одной великой,
бесконечной
мысли.
***
вечерело.
она включила на кухне свет,
подошла задернуть штору в окне
и засмотрелась на свое отражение в стекле.
раскрыла саму себя, как книгу или рояль.
Господи, как часто нам не хватает смелости
играть
свою мелодию жизни…
***
ты моя Греция.
с веткой омелы, с улыбкой.
и гладкой, кремовой, как у морских ракушек,
пустотой внутри.
с миллиардами долгов и величественным прошлым,
шустрыми гекконами на белых камнях
беспамятства,
с отвесной взъерошенной синевой моря.
***
разжигаешь камин, выманиваешь зверя огня
из вертикальной норы.
вот он спускается,
мягко ступая лапами дыма, дышит…
царапает закопченную стену когтем,
сопит и смотрит, изогнувшись, снизу вверх.
и я его подкармливаю деревянной треской.
зверь тысячелетий, сколько ночей
мы провели вместе?
***
пушистая сосновая тень —
будто и нет тени, и нет света.
собаки от жары высовывают языки,
вибрируют ими.
так дрожала доска на вышке в бассейне.
а прыгун сиганул щукой
в зеленый прозрачный бетон
июля
***
голова болела.
дирижабль, обклеенный осколками разбитых зеркал.
и слышно, как плачем исходит младенец у соседей.
голос дрожал, как металлическая линейка…
мы живем внутри фильма,
смотришь фильм, но отключен звук.
отключен смысл.
и мы только иногда
догадываемся —
зачем?
о чем сюжет…
***
зверь непонимания
живет в дальних залах души,
где красный сумрак и редко кто из гостей
забредает случайно туда.
ой, а это что?
и зверь непонимания издает рык,
утробный как в чугунной батарее,
протяжный и низкий, как прибой.
и гости пятятся,
притворяются, что им померещилось,
бегут к свету, где шум телевизора
и смех.
***
белая зависть, как школьный мел.
ты его грызешь исподтишка,
в организме не хватает кальция
успеха.
хилые крылья
вялые, как срезанные лопухи.
завидуй и грызи, и летай.
***
за работой ты не видишь жизнь.
за работой жизнь не видит тебя.
а потом вы встречаетесь:
кто ты?
но уже поздно знакомиться.
***
надежда меня обманывала чаще,
чем мужчины. надежда – седло,
которое таскаешь с собой без коня.
поводок, за который сам держишь
и тянешь.
сам и не можешь оторваться.
начал есть пломбир
и не можешь остановиться.
надежда – лавочка возле края пропасти.
сядь, покури…
***
война побила все вазы династии Минь,
все кувшины и майонезные банки.
а осколки перемешала.
вот, перебирай.
Минь, май, минералы.
а город всегда на видном месте,
как коробка с шахматами,
в которые никогда не играешь.
***
утром тапки возле кровати как пустые лодки.
Венеция линолеума.
мускулистая дева Мария
в тренажерном зале.
пыхтит с изогнутой штангой,
плечи как камни.
но чудо не произойдет —
нарушен гормональный договор.
***
цветной жир воспоминаний
не даст тебе умереть с голода после смерти
второй раз.
во всяком случае, не позволит умереть быстро,
пожирая свои воспоминания.
но все равно не хватит
и ты съешь всего себя.
а когда возродишься
в новом кричащем тельце,
то ничего не будешь помнить,
лишь жировики дежавю,
блуждающие в цветной темноте
бытия.
***
серые лица в парке сливаются в поцелуях,
словно капли ртути.
ночь входит в город – помпезно,
и, в тоже время тихо.
входит хищный гигантский рояль —
черный, лаковый, на драконьих когтистых лапах.
и ты жмешься поближе к цивилизации,
как призрак утки к ружью в чехле.
***
прекрасное озеро,
недоеденный рассольник неба
с отражениями деревьев.
что соленому огурцу, мелко порубленному, подобны.
и небольшой опрятный замок —
брелок с ключами звонких птиц,
сжимает пространство волосатыми пальцами
лугов.
и, наверняка, в том замке живет
маленький великан,
вежливый и причесанный, как смотритель в музее.
***
пасмурный день – больные глаза старой кошки.
и катаракта медленно
расплывается в ее зрачке,
точно клякса чернил в ледяной воде.
***
оглянись – за тобой идет волшебник,
и превращает пыль времени в золотой песок.
а трупы времени – в сказочных персонажей.
