То ли быль, а то ли сказ,
То ли слышал где не раз,
Но в одном далёком царстве,
Православном государстве
Жил да был с царицей царь.
Правда, это было встарь.
Там искусство процветало
И науки изначала
Не упрятывались в ларь.
Стороны той государь
По Закону царством правил,
Государство, Бога славил,
И народ его любил,
От щедрот боготворил.
А царица молодая,
За царём забот не зная,
С Божьей воли понесла.
В срок сыночка родила.
У наследника престола,
Не взыщите, право слово,
Берегли не только честь,
А пылинке даже сесть
На мальчишку не давали
Да науками питали.
Рос умелый молодец.
Как-то раз его отец
В долгом времени иль скоро
Пригласил для разговора.
Не к добру, а злу сиречь
Он повёл такую речь:
«На границах государства
Стало, сын мой, вновь опасно.
Ныне я возглавлю рать,
Чтобы ворога прогнать.
На престол тебе дорога.
Помни – правь во славу Бога.
Свой народ не обижай,
Доброй воли не замай.
Не продайся, как Иуда.
Говорю тебе, покуда
Жив, здоров ещё вполне:
Всяко может на войне…
Ну, не будем про напасти.
Вот, возьми наш символ власти,
Что законность придаёт
Он тому, кто трон займёт.
Талисман сей – дар от Бога.
Не храни его в чертогах.
Будет пусть всегда с тобой:
От беды спасёт любой.
Талисман, что к Богу дверца.
Ты носи его у сердца.
Он на трон благословит.
Тайный замысел в нём скрыт.
И престол займёт лишь оный
Человек богоугодный.
Выполняй свой долг любя.
Да люби народ, как я».
С тем расстался с ним, с царицей,
О́бняв их у колесницы.
Властный знак подал рукой.
Рать повёл на смертный бой.
Вскоре прибыл к ним гонец.
«Канул в Лету царь-отец.
Он на поле брани сгинул.
На кого он нас покинул?!
Ворог наголову бит, —
Им гонец тот говорит, —
А ещё, душа-девица,
Коли ты теперь вдовица,
Поминальный плач царю
Правь, встречая с ним зарю.
Год ведя в прискорбном плаче,
Будешь вольною, тем паче
Сын взойдёт тогда на трон», —
Молвил так и вышел вон.
С той поры прошло полгода.
Как-то царский воевода
Полк привёл свой на постой
Ко вдовице молодой.
Воевода – воин бравый,
Раскрасавец величавый,
Верой, правдою служил.
Чин высокий заслужил.
Но характером был властен
И интриг придворных мастер.
С давних пор он возомнил,
Трон, мол, царский заслужил.
Не от малого умишка
Разрастается интрижка.
Про любовь свою он плёл,
А игру другую вёл.
Дифирамбы пел царице
Воевода наш в светлице.
Согласилась, наконец,
Стать вдовица под венец.
Льстит царице, а народу
И́зо лжи другую воду
Льёт, предав ей смысл иной.
Воеводы стременной
Тоже заговор с ним крутит,
Православных баламутит.
«Воевода наш – орёл,
Воеводе быть царём!»
Не прошло ещё и года —
Кличь несётся от народа.
Сын упрашивает мать
Хоть полгода подождать,
Под венец не торопиться,
Но упряма мать-вдовица.
Подождать не может чуть,
Замуж хочет, просто жуть.
Страсть любви царицу кружит.
Ни о чём она не тужит.
Только просит сына мать
Символ власти ей отдать,
Разрубить чтоб узел разом.
Сын ответствует отказом.
Задушевный разговор
Воевода с ним повёл
Ради ложного приличья,
Будто чтя его величье:
«Брось, царевич мой, грустить.
Лучше Бога не гневить.
Не перечь любовной страсти.
Слышал я, что символ власти
От меня ты хочешь скрыть.
Пусть уж… Так тому и быть!
В новом месте поселимся,
После свадьбы удалимся
Мы с царицей на покой.
Мне твой трон, пойми, на кой?
Будем заняты любовью,
Поселимся на подворье.
Ты открой глаза на явь,
Государством сам и правь,
Прояви о нём заботу.
Знаю, любишь ты охоту.
Вот её и сотворим.
Тем и распри завершим,
Чтобы не было сомненья,
В знак большого примиренья».
Ночью вызван стременной.
Разговор совсем иной.
Воевода шепчет в уши:
«Стременной ты мой, послушай,
Должен план ты сотворить,
Как царевича сгубить,
Постарайся так придумать,
Чтобы каждый мог подумать:
Жертвой страсти пал своей
На охоте. Символ сей
С тела мёртвого снимаешь…
В тайне всё чтоб… Понимаешь?
Я огласки не хочу,
А тебя озолочу.
И царём, как только буду,
О тебе не позабуду».
Воевода на покой
Отбыл. Ночью стременной
Тайно съездил в лес дремучий.
У реки, где берег круче,
На тропе меж двух дубов
Натянул без лишних слов
Тетиву из бычьей кожи
Да с ухмылкою на роже
Не скрывал, презренный, зла.
Будет выбит из седла
Всадник. О, несчастный случай…
Сиганё́т конь в речку с кручи.
Тайный замысел свершит,
Воеводе угодит.
Стременной улики спрячет,
На лице скорбь обозначит.
Утром пала ночи сень.
Занялся зарёю день.
Свита держит путь к воротам,
Отправляясь на охоту,
Где царевич молодой,
Воевода, плут большой,
Подготовятся к охоте,
Разногласья сгладив вроде.
Вот и судный день настал.
Свита сделала привал.
Стременной вертелся тут же.
Подтянул подпругу туже
У царевича коня.
Незаметно, втихаря,
Под седло колючку сунул,
Чёрта вспомнив, смачно сплюнул,
О ладонь ладонь потёр
Стременной: хитёр, остёр.
Прошептал со злобой: «Вот те!»
Звук трубы – сигнал к охоте.
Вмиг царевич на коня…
Шевельнул чуть удила,
Конь как с привязи сорвётся,
По тропе стремглав несётся,
Как свободная стрела —
Стременного то дела.
Конь летит и нет надежды.
Хлещут ветви, рвут одежды.
Вспять несутся дерева.
Ближе, ближе тетива…
Вот он – замысел обмана.
Время есть у талисмана.
Божий луч вблизи сверкнул,
Тетиву и рубанул.
Та, как раненая, взвыла,
Путь царевичу открыла.
