Читать онлайн полностью бесплатно Роман Хонет - Месса Лядзинского

Месса Лядзинского

Допустим: поэзия Хонета – это поэзия против «непоэзии», против языка неокрыленного, держащегося речи, навыка или себя самого; языка – так или иначе – стреноженного, питающегося недостатком веры в себя, без которой не высказать невыражаемое, не высказать очевидное и не выразить одновременно опыт и личность (Петр Сливинский)

Моим был мир

Зимняя уборка

мертвый есть тело, в которое бог
заходит подремать. его окружает
морозная ночь декабря, одевает
поезд, стоящий в поле, женщины
с фонариками на лбу – юркие
квадраты из латуни и стекла, трясущиеся,
словно у них внутри лежат семена
или стрекозы. сквозь мрак
разом проявляются – молитва и вой, диаконы
из семинарии несут респиратор
и библию. и тарелку, и ложку,
и губку. им все еще невдомек – мертвый есть тело,
которое уже чисто. за богом убирает
земля, ее тема

Поэтому ничего

позже пришла пора досвиданий.
поезд, красные огоньки в последнем вагоне,
вольфрам в отдаляющихся глазах,
мешки листвы вдоль аллеи,
может, фигуры из вздохов и беглых вод. может:
значит, не было. не в тот раз
как раз тогда начиналось время,
бежавшее для всех, кроме
тебя. и было ничто – оно было сложнее,
происходя от даровитых богов, которым по плечу
творить ничтожное и учить
ходить, чтобы само ело
навоз и банки, лежащие на разогретой соломе
подворотен, метеоритные ливни
ночного видения, в ту пору, в лёте пойманных
псов – то, что мы освоили,
что нам казалось

Лилия

куда-то делись мужчины из арок,
со стройплощадок, блеск руки
в ночном автобусе, тянущие
чемоданы на колесиках гости.
колкий ветер. туннелем под серыми блоками
вновь влачится обвитая цепью голова,
в ней пепел, муар. жили во времена,
созданные ни для чего – роились над нами
ангары пустоты. а любовь
с лилией параолимпиады в тылу,
любовь и ее зверье, бешено и покорно – не существовали,
так что лишь немногие видели их,
прочих нечем утешить

Ковы

женщина, когда с ней прощаешься,
и смерть, когда тебя принимает,
говорят одно и то же – тебе пора
над погруженным в тишину городом
и всеми детьми в этом городе, ночью становящимися
стремниной лиц и голосов, только закованных в хрусталь, лед
с утоптанного снега вдруг маятник птицы —
твоя былая тень
до появления тела
и комья земли, принявшей их

Разговор продолжается

появляешься там, где была
в моих глазах – повсюду.
отступившая от меня вчера,
сегодня близка по-прежнему
словно уснула в токе крови моей,
чтоб не знал ночей без тебя
*
пятнадцать лет я не засыпал,
чтоб не знать ночей без тебя
пятнадцать лет я не засыпал,
лишь бы на миг ты уснула
*
словно бы не коротал я своих ночей,
подступавших к водке, текущей меж
времен, прошедшего и ненастоящего,
запутывая и отодвигая всё
кроме памяти
*
читай мне:
боль – сервисная книжка. читай:
тело – проводник по тени
*
не дождалась своего дня рождения,
маячащей в блике стробоскопа зимы, когда мчащиеся
поезда превращались бы в голубой пламень
в кустах над гнутой рекой
   *
не ожидай меня,
мы одни – приглушенный зов
с того берега, но снег ли это,
или твое тело посмертно вернулось,
не встав на якорь, не знаю
снег всегда датирован
   *
а то летел бы на зимнее поле,
на акустические экраны автобанов, и ты бежала бы рядом,
заиндевевшая в колоколах и лентах —
искра – сестра звезды
   *
ты была моей кратко и просто. колли,
поднимающий облако кирпичной пыли,
ангел, несущий ягодку клюквы:
вот сколько тебя,
а ведь еще целый месяц
      *
все это когда-то уже случилось.
всему этому суждено случаться вечно
      *
бляди везли меня на вилах погрузчика
сквозь лужи машинного масла на опустевших фабриках,
сквозь электроалтари над продовольственной лавкой,
наготой воскресного захолустья,
где побежали в парк девочка и собака,
зимним вечером, давно
жить
я приехал
      *
шепчу
шепот напоминает ужа
только вертикален
      *
именно шепот о времени,
когда были платформы в алом блеске заката,
дети в фарфоровых сорочках, сдвигающие фонари,
стаями; когда звучал окрик
– мороз! —//
и ласковая усмешка по поводу мороза
юной женщины, ее прищуривание:
время, когда любовь превзошла все
на свете
теперь нет света
    *
той,
которая тогда усмехалась,
уже тоже нету
    *
читай мне еще:
суккуб – это одноклассница, повтори:
прошлое – дни, которые еще длятся.
осмотрись
    *
иногда так хочется получить тебя еще раз:
тот же состав
тех же самых генов
словно не было.
не прошли годы
    *
иногда еще так хочется попробовать
той пищи, пыльцы,
спадающей на открытые плечи,//
но не осталось даже тени яств,
даже пыли
   *
много нового – гелиевая мошкара,
свежий пропан-бутан для кремации,
светомузыка на надгробьях
столько наработано
по ведомству сна, пламени,
хотя паразиты
остаются формой огня
   *
ты же будешь стариться в мегаполисах,
музеях и читальнях, над которыми взойдет
заря новой печати и монтажа (столь тонкие вещи
много наработали, соревнуясь)
такого не будет
   *
будет: другие жены
развозят саночки. другие жены шепчут:
тихо, лес
   *
(а то и пройду мимо твоего дома, а то и
пойду в парк вдоль реки, набрав себе
хлеба для уток, застывающих
на воде каплями воска)
*
итак: все время кажется,
что снова встретимся,
что еще свижусь – вечером
возле часовенки храни нас господь, хранимой
ветвями в опоке
*
мои руки, покрупневшие,
наверно не отвечали бы твоему
лицу
наверно отвыкли,
однако не масштаб шкал
и не привычка, но длительность тишины
удостоверяет разлуку
*
итак:
прерванное было всего-навсего жизнью.
разговор продолжается

Глянец

монастырь в словацком местечке зимой,
где спали знатоки энтропии, туман,
незадолго до сумерек снявшийся
с болот и полей,
просвечивал сон их как белые клеммы. мужчина
в свитере с начесом, прибившийся к нам
с невысказанным изумлением
На следующую страницу
Ваши рекомендации