К окончанию колледжа Джон Смит уже не помнил, что в январе 1953 года сильно ударился головой и растянулся на льду. Вообще-то воспоминания о том злополучном падении стерлись из его памяти к концу школы. А родители об этом вообще ничего не знали.
Они катались на расчищенном от снега пятачке Круглого пруда в Дареме. Мальчишки постарше играли в хоккей старыми клюшками, обмотанными изоляционной лентой, а воротами служили старые корзины из-под картофеля. Малышня, как водится, крутилась тут же, смешно вихляя коленками и выпуская клубы пара на двадцатиградусном морозе. На углу расчищенной площадки чадили две горящие автомобильные покрышки, возле которых устроились родители, наблюдавшие за детьми. Снегоходы еще не изобрели, и зимние развлечения по-прежнему сводились к физической нагрузке, а не к испытанию на прочность бензиновых двигателей.
Джонни жил на окраине Паунала и пришел на каток с коньками, перекинутыми через плечо. Для шестилетнего мальчугана он катался очень неплохо. Конечно, не так хорошо, чтобы играть в хоккей с ребятами постарше, но вполне прилично, поэтому и описывал круги вокруг других малышей, которые судорожно взмахивали руками, стараясь сохранить равновесие, и все равно плюхались на лед мягким местом.
Сейчас Джонни медленно катился по краю расчищенного пятачка, мечтая научиться скользить задом наперед, как Тимми Бенедикс, и прислушиваясь к потрескиванию льда, крикам хоккеистов, обрывкам разговоров взрослых и урчанию грузовика, везущего через мост сырье на гипсовую фабрику в Лисбон-Фоллс. Он вовсю радовался жизни в этот отличный, по-зимнему холодный день. Ничто не омрачало его чудесного настроения, и ни о чем не мечталось… разве что научиться ездить задом наперед, как Тимми Бенедикс.
Проехав мимо костра, Джонни увидел, как несколько взрослых передают по кругу бутылку.
– Дайте мне тоже! – крикнул он Чаку Спайеру, на котором была большая клетчатая куртка и теплые зеленые фланелевые штаны.
Чак засмеялся:
– Проваливай, малыш! Вон тебя мама зовет!
Улыбаясь, шестилетний Джонни Смит покатил дальше.
И тут заметил, как по дороге к пруду спускается Тимми Бенедикс, а следом – его отец.
– Тимми! – закричал Джонни. – Смотри!
Он повернулся и неуклюже заскользил спиной вперед, не замечая, что движется в самую гущу хоккеистов.
– Эй, малыш! – крикнул кто-то. – Гляди, куда катишь!
Но Джонни ничего не слышал. У него получилось! Он ехал задом наперед! Мальчик вдруг уловил суть движения – надо только чуть вывернуть ступни…
Охваченный восторгом, он опустил взгляд, чтобы посмотреть, как двигались ноги.
Мимо него проскочила старая, изрезанная царапинами шайба со стертыми краями, но он не видел ее. Один из хоккеистов – не очень уверенно державшийся на коньках – бросился за ней, не замечая ничего вокруг.
Чак Спайер, первым поняв, что происходит, вскочил на ноги и крикнул:
– Джонни! Берегись!
Джонни поднял голову, и в следующий момент неумелый хоккеист врезался в него на полной скорости со всей тяжестью своих ста шестидесяти фунтов.
Джонни, раскинув руки, взмыл вверх и через мгновение рухнул на лед, ударился головой и провалился в темноту.
Тьма… Черный лед… Тьма… Черный лед… Черная мгла.
Джонни сказали, что он потерял сознание. А ему запомнились только навязчивая мысль о темноте и неожиданно окружившие его лица: испуганных хоккеистов, встревоженных родителей, любопытствующих малышей. Ухмыляется Тимми Бенедикс. Чак Спайер приподнимает Джонни со льда…
Черный лед. Мгла.
– Ну как ты? – спросил Чак. – Джонни… с тобой все в порядке? Ты здорово ушибся.
– Чернота, – глухо произнес Джонни. – Черный лед. Не надо на нем прыгать, Чак.
Чак испуганно оглянулся и, снова посмотрев на Джонни, осторожно потрогал огромную шишку, вздувшуюся на лбу мальчика.
– Я нечаянно, – сказал неуклюжий хоккеист. – Я даже не видел его. Малышам на хоккее не место. Это все знают.
Он неуверенно оглянулся, ища поддержки.
– Джонни? – снова окликнул Чак. Ему не понравился взгляд мальчика, мрачный, холодный, отсутствующий. – С тобой все в порядке?
– Не надо на нем прыгать, – повторил Джонни, по-прежнему не сознавая, что говорит – все его мысли занимал только черный лед. – Взрыв. Кислота.
– Может, отвезти его к врачу? – спросил Чак у Билла Гендрона. – Похоже, он бредит?
– Подождем минутку, – отозвался Билли.
Они так и сделали, и через некоторое время в голове Джонни действительно начало проясняться.
– Я в порядке, – пробормотал он. – Дайте мне встать!
Проклятый Тимми Бенедикс по-прежнему ухмылялся, и Джонни решил, что еще покажет ему. К концу недели он уже будет описывать круги вокруг Тимми: хочешь передом, хочешь задом.
