Поход
Вечернее солнце. Мой товарищ сидел напротив меня и тыкал своей полусгоревшей палкой в костер между нами. На первый взгляд казалось, что он не задумывался о гуле машин, который время от времени пронизал всю степь. Я тоже не задумывался об этом.
Мне было интересней наблюдать остаток природы этих бескрайних полей: То зайцы, то лисы пробегали рядом с нами и хотели поинтересоваться странным красным огоньком. Но огонь пугал их своим треском, и они не решались подобраться к нам поближе.
Снова раздался бессмысленный машинный гул. Но не он меня отвлек, а резкий последующий комментарий товарища:
–”Уже четвертый…”
Я интересуюсь:
–”Что?”
–”Уже четвертый самолет пролетает на восток.”
–”А почему они так гудят то?”
–”Низко летят.”
Это логично. На востоке, на сколько я знал, были неспокойные края. У нас в столице всегда были внеплановые рейсы на восток. Землею и воздухом. А летели низко видимо для того, чтобы не засекали международные радары.
Гул раздался в пятый раз. Но это был другой гул: Он раздался дрожью и звоном в ушах, а звук был синусоидный. Я узнал этот шум: Самолет с типом питания на энергиуме. Они отличаются большой дальностью и стабильностью полета на, почти, любых высотах. Так преподавали в учебном центре имени Полковника Морозова.
–”Это был энергиумный?”
Я спросил это, для подтверждения своей правоты в рассуждениях.
–”Да. Видимо, быть беде раз посылают такие агрегаты.”
–”Какой беде?”
–”Восток – самое дырявое место в гос-ве. Слабый контроль превратил этот регион в обитель нелегалов и беспокойства. Вечный черный рынок, с которого вытекает всему тому, чему течь нельзя.”
Мой друг сказал это с полной уверенностью, не переставая перекладывать угли в костре свой палкой.
–”Я вижу, ты в этом эксперт”
Собеседник хихикнул и с улыбкой ответил.
–”Когда каждый день ходишь по приграничным местам можно и не такое узнать”.
Эдвард, так звали его, был довольно умным человеком: Его образование картографа дополнял опыт в сфере военного дела. Он точно знал куда идти и что делать в всякой ситуации.
Частые путешествия и марш-броски наслоили на его кожу предстарческие морщины, а его волосы на голове налились благородной сединой. Его мышцы могли перетащить сквозь нехоженные дебри не только себя, но и напарника. Сам Эдвард был одет в староватую кожаную куртку с длинными рукавами и серую кофту, а его ноги были закрыты армейскими штанами да черными берцами. Не совсем походный наряд, но ему было вполне удобно. “Главное чтобы тело было закрыто, а градус обзора открытый” – Это был его девиз.
Гул повторился в пятый раз.
–”Да черт возьми!”
От раздражения Эдвард кинул палку в пламя.
“Они там повторно колонизировать собрались?!”
Колонизация – это эксплуатация новых земель человеком. Так я учил этот термин в учебном центре имени полковника Морозова.
–”Что за колонизация?”
–”Ну, колонизация востока. Ты не слышал об этом?”
–”Нет.”
В этот момент я пытался вспомнить хоть что-то о колонизации востока с моих старых лекций, но мы о ней и вправду даже не упоминали.
–”Странно. А где ты учился, говоришь?”
–”Учебный центр в Варшаве имени Полковника Морозова”
–”Вот как! Это-же один из главных колонизаторов! И ты ни разу не интересовался этим?”
–”Нет.”
Какая ведь разница, в честь кого я учился? Это можно узнать только тогда, когда это случайно тебе расскажет приятель, как это сейчас собирался сделать Эдвард.
–”Ну, тогда ты сейчас узнаешь о человеке, который раньше ходил по долготе, которая сейчас находится у нас под ногами.”
Подумать не мог, что я сейчас мог сидеть на земле человека, в честь которого я получал знания…
Прогудел последний самолет.
Полковник Морозов.
-”Точную дату его жизни я не назову. Да и не только я, он сам плохо знал когда он родился. Но жил он десятилетия 3 назад.
Зато я точно знаю его биографию. Пока я дослуживал свои последние годы, нам о нем много рассказывали его со-командующие. Юрий Морозов, так его звали, родился где-то в деревне к западу от Уральских гор. Вообщем, жил он без эмпатии. Всмысле, он совсем не мог любить, но очень хотел. Родители пытались это исправить и привили ему убеждение, что любовь – это главное чувство в мире. Что тот, кто не может любить – обречен на пожизненное одиночество.
Морозов, от страха, пытался найти эту любовь как можно скорее, путая ее с какими-то другими чувствами. Сначала он влюблялся: Горел к людям, прям как бензин. Все было с страстью, пожизненными обещаниями и так далее, но спустя время страсть и влюбленность испарялась, тут же человек Юрию надоедал. Вечные несчастья в любви человеческой привели его к любви деловой: Он полюбил военную теорию, и стал обучаться боевому строю. К слову, он чуть ли не единственный был с этим увлечением в своем селе. Его странные увлечения и невозможность налаживать отношения с людьми выливались в ссоры со сверстниками и родными. Так и не найдя любви в своем селе, Морозов уходит в армию. Его черствый, неспособный на любовь характер, в комбинации с талантом бесконечной страсти к одному делу дали свое – он блестяще окончил службу, а его командиры, оценив его проклятие одиночества, рекомендовали его на военное управление целым регионом государства. Так и происходит, его назначают на восточный военный округ.
