На миг всё замерло, словно мир освободился от звуков, а потом скрипнула дверь – глухо, протяжно, как полуночный призрак, молящий о вечном покое.
Слуга схватил меня за руку.
– Быстрее, миледи!
Оцепенение прошло. Я рефлекторно последовала за ним, молясь о том, чтобы преследователи нас не настигли. Только не сейчас. Надо торопиться, пока они меня не уничтожили.
«Быстрее, – эхом отдавалось в голове. – Ну же, Марго, надо торопиться, пока они тебя не уничтожили».
«Жила на свете девочка в красивом замке с хрустальными башнями, – думала я, спасаясь от назойливых страшных мыслей (повторяла, как молитву, некогда услышанную историю). – И не было не свете никого счастливее её. Каждый день был похож на сказку. Все ее любили. Утром она гуляла в саду, любуясь клумбами роз, а вечером слушала мелодии флейты, которые наигрывал ее отец».
Я судорожно вздохнула, стараясь не потерять сознание прямо сейчас в узком коридоре мрачного замка.
– Дзынннь!
Где-то внизу рухнула тяжелая люстра, издав жалобный стон. Кто-то закричал, за спиной послышались шаги.
Они уже близко. Проклятье!
В унисон моим мыслям раздался протяжный звук скрипки. Неужели оркестр в бальном зале продолжает играть, несмотря на царящий вокруг хаос?
«Только любой сказке рано или поздно приходит конец, и история девочки в прекрасном замке тоже закончилась».
– Сюда, миледи! – Слуга открыл оконную створку, и через несколько секунд мы оказались на крыше.
– Вьюю, – поприветствовал нас ветер, всколыхнув подол моего платья.
«Сказка закончилась. Наступила Вальпургиева ночь, и всё исчезло, осталась только бесконечная тьма, сотканная из грусти и сожалений. Девочка оказалась совсем одна в большом, неприветливом мире».
– Что будем делать дальше, Гюстав?
Я с надеждой взглянула на слугу. В толстых линзах его очков играли блики лунного света. Он улыбнулся, достал из нагрудного кармана фрака миниатюрную флейту и протянул ее мне
– Думаю, время пришло.
Флейта казалась невесомой. На миг я закрыла глаза, меня захватила ненависть к этому замку, в груди что-то сжалось от давно забытого волнения.
Будь, что будет.
Я прикоснулась к флейте губами, и в ночной темноте раздалась знакомая мелодия, грустная и тягучая, как вересковый мед.
В этот момент все изменилось, даже ветер стал другим, он словно шептал: «Слышишь, они идут к тебе, твои верные слуги».
Голоса преследователей затихли. Вместо них я услышала тяжелые шаги и звук механических шестеренок.
– Ты разбудила темную часть замка, – задумчиво произнес Гюстав. – Что будешь делать?
Я лишь пожала плечами и оглянулась. Из темноты коридора на нас смотрело два ярких желтых глаза. Мне вдруг стало весело, и я с улыбкой протянула руки навстречу тому, кого так боялись простые смертные.
В эту ночь я стала ведьмой.
– Марго! Марго!
Голос Жизель раздавался откуда-то издалека. Я тяжело вздохнула и открыла глаза, увидев прямо перед собой испуганное лицо подруги
– Ты кричала во сне. Приснился кошмар? Снова?
Она зачем-то начала трясти меня за плечи, будто от этого мне станет спокойней. Заскрипели пружины старой приютской кровати.
– Тише, тише, Жизель, это всего лишь сон.
Я виновато улыбнулась, приложив указательный палец к ее губам.
В приюте имени святой Марты можно было получить пятьдесят плетей за ночной шум. Вспомнилось строгое лицо наставницы мисс Росс и ее слова: «Да накажет господь непокорных».
– Да-да, помню. – Жизель слезла с моей кровати и села на свою, такую же старую и скрипучую. – Просто волнуюсь за тебя. – Она легла и, тяжело вздохнув, свернулась калачиком. – Теперь мне тоже не спится. А что тебе снилось, Марго?
Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, но в памяти царила пустота, темная, как ночь за окном. Наверное, лучше сразу забывать о ночных кошмарах, тем более жизнь в приюте и так не сахар. Шесть дней в неделю мы учимся и помогаем наставницам по хозяйству, мечтая поскорее достичь совершеннолетия и найти работу, ну или выйти замуж, если повезет.
– Забыла.
– Жаль. Кстати, Марго, мне холодно, – пожаловалась Жизель.
– Прекратите уже шептаться! – проворчала веснушчатая Рози с соседней кровати.
Я подошла к подруге и приложила ладонь к ее лбу:
– Жизель, может, у тебя температура? Позвать наставницу?
Она сморщила нос.
– Нет-нет, к утру станет легче, мы ведь хотели поехать в город, Марго. Лучше расскажи мне что-нибудь. Сказку, – с мечтательной улыбкой прошептала Жизель.
Я легла на край ее кровати.
– Сказок не знаю, но могу спеть.
Мне вспомнился уличный музыкант, который играл на гитаре знакомую мелодию там, в городе, где по выходным проводили ярмарки, продавали сладости, показывали кукольные спектакли, где по небу летали огромные дирижабли, а на станциях гудели громадины-паровозы.
Я закрыла глаза и тихо запела, стараясь не разбудить соседок:
– Вспомню нашу любовь, сеньорита, когда за окном льет дождь.
– Фьюююю, – послышался звук ветра за тяжелыми приютскими ставнями.
Я невольно вздрогнула и продолжила:
– Мы будем вместе, как в тот день, когда в саду цвела душистая сирень.
Рядом послышалось мирное сопение Жизель. Как можно заснуть под такую песню! Ее ведь исполняла сама несравненная Эллин Форнейт – любимая певица приютских девушек и звезда нашего ирландского города.
