20 июля.
– Пап, ты же быстро вернешься? – тихий голос прошелестел и повис в сгустившихся сумерках.
В этом некогда светлом, наполненным радостными голосами доме, теперь говорили очень тихо и очень мало.
Мужчина обернулся. Позади в дверном проеме стояла девушка с серыми глазами и копной пепельных волос. Точь-в-точь как у него. Одним движением накинул на плечи пиджак, сунул ноги в ботинки и уже потянулся было к дверной ручке, как взгляд вновь наткнулся на бледное лицо. В отражении зеркала виднелась дочь и вопрос, застывший в дымчатых глазах. Сколько ни отворачивайся, а правды это не изменит. Он медленно приблизился и крепко обнял девушку.
– Конечно, я скоро приду. Присмотри за братом.
С глухим щелчком закрылась дверь, глухой тоской отозвалось сердце. Еще немного постояв, Кристина провела пальцами по включателю, но света не было. Веерное отключение теперь случалось все чаще.
Тихонько заглянув в комнату брата и убедившись, что тот спит, она вернулась в гостиную, опустилась на диван и застыла. Взгляд затравленно скользнул по ровным линиям книжных полок, перескочил на черный прямоугольник плазмы, теперь совершенно бесполезной, и остановился на фото в рамке. Очертания красивой женщины медленно теряли четкость. Словно окружающая темнота разъедала их, стирая границы и превращая в размытое пятно.
Неужели с памятью будет так же?
Всхлипнув, Кристина прикрыла глаза и представила лицо матери, всегда серьезное и чуть уставшее, как вдруг безмятежная картинка исчезла под натиском иной, куда более страшной: залитый кровью пол и искаженные предсмертной судорогой губы. Не в силах вынести это, она резко открыла глаза и судорожно вздохнула. Видимо, прошло слишком мало времени. Последние минуты, проведенные с мамой, пока затмевали все прочие.
Во рту разлилась привычная горечь. Почти все, кого она знала, мертвы. Лучшая подруга, синеглазый красавец Арсений, бывшие сокурсники, знакомые, родственники… даже если кто-то из них выжил, ей об этом ничего не известно. Мобильная связь, интернет отключены, остался лишь громкий голос систем оповещения за окном, да и тот транслирует пару раз в сутки.
Стряхнув оцепенение, девушка чиркнула спичкой и зажгла свечу. Огонек пугливо потянулся вверх, вытягиваясь каплей. Его тусклый свет очертил крошечный круг на светлом дереве столика, отразился в темном экране плазмы. Но не коснулся главного. На душе по-прежнему монолитной плитой лежала безысходность. Вопреки словам отца, она знала: вернется он нескоро, впереди долгие часы ожидания и липкого страха.
В доме воцарилась гулкая тишина. Ее змеиная рука проникла во все комнаты, в каждый угол, щель, очертив владения.
Глупая, как только закончится ночь, ты проиграешь.
Полчища чудовищных звуков разом поработят мир, вытеснив из него тишину. Заставят бешено стучать сердце, парализуют тело. И даже свеча не спасет. Можно включить музыку на телефоне, там вроде еще оставалось немного зарядки, в конце концов, можно почитать вслух. Но нет, ни в коем случае. Любой посторонний шум усыпит бдительность, не позволит услышать. И тогда невидимый враг, ужасный, ненасытный монстр может подкрасться совсем близко. Единственный выход – затаиться и слушать, слушать, ловить каждый шорох.
Застыв, Кристина обратилась в слух. Лишь два огромных черных зрачка неотрывно смотрели в окно, туда, где за тонкой стеклянной преградой таилось страшное.
Шли минуты, летели секунды, исчезая в пространстве. В какой-то момент она начала клевать носом, но тут же вздрогнула и испуганно заозиралась по сторонам. Иуда – сон, много столетий назад перебежав на сторону ночи, теперь мучил, стараясь захватить в свой плен. Приходилось изо всех сил цепляться за реальность.
Ровно в шесть утра началось. Сначала отдаленные раскаты, едва уловимые, низкие, они становились все ближе и громче, пока не обрушились истошными воплями на подоконник.
Два месяца назад. 14 мая.
Новость настигла на базе. Хорошенько выспавшись после ночного рейса, Данила Вершинин наконец-то выбрался к реке. Рыбалку он любил, хотя клевало редко. Но разве в этом суть? То были часы спокойствия, безмятежности, внутренних диалогов и важных решений. Под веселое чириканье птиц находились удивительно верные ответы на вопросы, которые в повседневной суете никак не давались. Только здесь голова очищалась по-настоящему, а мысли обретали кристальную ясность.
Солнце медленно катилось к горизонту, отбрасывая блики на зеркальную поверхность озера. Лиловое на голубом, в окружении сочной зелени. Даже глаза здесь отдыхали. Слева ближе к лесу виднелись камышовые заросли. Вечерний ветерок лениво перебирал сухие стебли, тихонько покачивал, отчего воздух наполнялся едва слышимым шепотом. Поплавок оставался неподвижным. Вторя окружающему пейзажу, он и не думал предвещать появление рыбы. А Дэн и не думал следить за ним. Мысли его унеслись далеко за пределы острова.
