Захар проснулся среди ночи. Память периодически возвращала в тот жуткий день в его жизни, и не давала покоя ни днём, ни ночью. Это было какое-то наваждение! Прошло много лет, а события того дня вновь и вновь всплывали в его памяти.
Жил он в то время в глухой сибирской деревушке. Бревенчатый домик в два окна стоял на краю леса. В палисаднике стройная берёзка и куст калины. Большой огород за домом. Несколько высоких гряд из навоза для огурцов. И простые земляные грядки для моркови, капусты и лука. Огород по весне вскапывался для картошки только наполовину – остальная часть была целиной. По периметру ограда из жердей в три ряда. Зимой Захар прямо в огороде привязывал к жердям ограды проволочные петли на зайцев. А водилось их в то время неимоверное количество! Ночью зайцы прибегали к самой деревне на гумно, к соломенным скирдам и на помойки. Вдобавок, Захар для приманки зайцев заготавливал мелкие ветки осинника, и разбрасывал их рядом с оградой. Иногда вешал на жердях несколько морковок. И зайцы попадались частенько!
На целине небольшая банька и сараи для коровы, свиней и курей. Рядом колодец под развесистой ветлой с двумя скворечниками.
Зимой, особенно в феврале, метели дули почти ежедневно. Высокая завалинка вокруг избушки скрывалась полностью под толстым слоем снега, а в иные годы снег заметал и окна. Приходилось рыть туннели в снежных сугробах, чтобы открыть двери, очистить заиндевевшие окна, и сделать проход к воротам.
Домик Захара – крайний в деревне. До речки метров сто пятьдесят, так что воду приходилось таскать на коромыслах по глубокому снегу, а это довольно трудно и накладно. Зимой колодец перемерзал, а воды для коровы, свиней, да и для себя, особенно в банную субботу, надо было много.
Рядом с Захаром жили два брата – Аким и Еремей. Их дома стояли напротив друг друга. В своё время их отец Никодим, когда старший сын Еремей надумал жениться на девушке из соседнего села Агафье, построил ему хату. Но что там случилось – непонятно, но Агафья вдруг изменила своё решение, и отказала Еремею. Прошёл год, и она стала встречаться с его братом Акимом. Он был моложе её на пять лет. Ещё через год она забеременила. Так она вошла в их жизнь! Молодые переселились в дом, который был построен для Еремея. Это чрезвычайно оскорбило его! И дом, и жена достались не ему, а брату! С тех пор братья стали враждовать. Напрасно отец пытался их примирить!
Через два года Никодим умер. Старший сын не был на похоронах, и куда-то ушёл из дома. Поминки отмечали у Акима. Вся деревня обсуждала это событие. Старик Савватей на похоронах сказал:
– Негоже так православному! Отец всё-таки! Он в чём виноват? Работящий был мужик! Старался жить для сыновей. Но так получилось! Агафья выбрала Акима. Ладно, что уж! Помянём Никодима!
Еремей теперь жил один в доме отца, т.к. мать умерла ещё раньше. Зимой он пропадал в лесу – охотился, а летом на речке – рыбачил.
Все эти события происходили на глазах Захара. Он пытался с женой Лукерьей сохранить хорошие отношения с обоими братьями, но упёртые кержаки были нелюдимы, и не особенно хотели дружить по-соседски. Не раз, и не два Захару приходилось утихомиривать братьев, когда они грязно матюкались, и орали через дорогу друг на друга.
А деревня между тем прямо «таяла на глазах» – люди разъезжались в разные стороны. Начальная школа, клуб, фельдшерский и ветеринарский пункт исчезли! Осталась почта, да маленький магазинчик, в который раз в неделю из района завозили хлеб, крупу, спички, соль и сахар. В деревне осталось не более тридцати семей. И те подумывали об отъезде!
Задумался об этом и Захар с Лукерьей!
Как-то рано утром Захар с женой услышали душераздирающие крики. Они выскочили во двор. И сразу к их избе подбежала растрёпанная Агафья. Она кричала и рыдала:
– Захар! Спасай! Братья дерутся насмерть!
В несколько прыжков Захар заскочил во двор Акима! На земле с рычанием и матом катались, дрались и хрипели оба брата! Они пытались задушить друг друга. Захар мгновенно схватил ведро – оно стояло полное на краю колодца, который был недалеко от избы Акима, и окатил холодной водой обезумевших братьев. Еле растащил их в разные стороны!
После этой драки Лукерья сказала мужу:
– Знаешь? Надо скорее уезжать отсюда! Поедем к сыновьям в город. Надо избавляться от живности. С этими малахольными братьями недолго до беды!
Захар миролюбиво ответил:
– А что они нам? Пусть живут, как хотят. Мы к ним не лезем, да и они не шибко любят других. Но ты права! Постепенно надо выводить живность. Сразу за год это не сделаешь. Годика три, давай, ещё поживём, а потом тронемся. Лишь бы не заболеть за это время! А то до больницы полсотни километров. А дороги практически нет. Только по зимнику на корове в район можно проехать.
Лошадей и ездовых быков тогда ни у кого не было. Деревенские мужики ездили за дровами в лес, да и за сеном в поля, где с лета стояли их стожки, на коровах, запряженных в сани.
Лукерья согласилась:
– Хорошо! Поживём пару-тройку годиков. Да, Захар! Ты же помнишь, что в ноябре к нам приедет сынок за клюквой. Надо больше её в этом году набрать. Тебе придётся одному трудиться! Ноги у меня отказывают. А до клюквенных болот топать семь- восемь километров.
