Глава 1. Любовь – страшная штука
– Вот именно: любовь штука страшная. Она разрушает нас, делая слабыми, зависимыми от другого человека. Даже, если любовь взаимная, она дарит счастье на очень короткий промежуток времени, а потом бросает в водоворот ада, – думала Дарья, возвращаясь в родные пенаты, после того, как вынуждена была «делать ноги» от некогда безмерно любимого ею мужчины.
– Видно я так и буду бегать от жизни, – усмехнулась девушка, вспоминая, как шесть месяцев назад сбежала из дома с Никитой Брыловым, которого её родители не хотели даже видеть рядом с их дочерью.
И вот теперь Даша возвращалась домой. Она понятия не имела с какими глазами заявится на порог родного дома, что сделает, что скажет в своё оправдание.
– Права была мама, – с горечью думала она, – когда говорила, что это человек без чести и без совести. А я даже слушать её не стала, покидала в рюкзачок самое необходимое: пару платьиц, любимый брючный костюм, сменное бельё и так – кое-что по мелочи, и ушла к Никите.
Где интересно были мои глаза?… Конечно, Никита парень видный: интересное, породистое лицо, атлетическая фигура, напор, наглость, которую я приняла за смелость…
Ушла к нему, ничего не объясняя родным. На самом деле – просто сбежала.
Что было потом?! Да, что было потом… Было головокружение, любовь почти до полу-обморока – слепая любовь, которая боготворит, возносит на тот, хрустальный пьедестал души, когда ты уверена, что это именно он – твой мужчина: единственный, неповторимый, любимый. Но, увы: любовь-наваждение очень скоро стала превращаться в любовь-равнодушие, а затем и в любовь-разрушение, и стало ясно, что никакой любви вовсе не было. По крайней мере с его стороны. Одно притворство. Но сколько не притворяйся – всё рано или поздно выйдет наружу.
Никита с самого начала был недоволен тем, что Дарья ушла из дома в чём стояла. Он надеялся, что его «невеста» несколько умнее глупой клуши, для которой любовь важнее благополучия. Но он ошибся. И, естественно, разочаровался.
Конечно, можно было сразу отправить её назад к родителям, но он всё ещё надеялся «наставить её на путь истинный» и поиметь от этого свою выгоду, ради которой всё и затевалось.
Родители Даши были хоть и не первые в их городке, но уж точно в тройку самых богатых входили. О их семье ходили чуть ли не легенды.
Поговаривали, что отец семейства – Корнилин Владимир Михайлович, потомок генерала Корнилова по отцовской линии. Отсюда и несколько видоизменённая фамилия Корнилин. Да и его супруга Софья Фёдоровна из древнего рода Голициных – вторая или третья их ветвь.
Досужие языки по секрету выдавали, что в семействе Корнилиных хранится часть сокровищ обоих родов. Недаром они поднялись на ровном месте в самые суровые для страны девяностые годы.
– А с чего ещё было подняться? – судачили всезнающие и всевидящие кумушки и кумовья. – К партийной элите они не принадлежали, в комсомольских вожаках не ходили, ваучеры в своё время не скупали, госнедвижимость, в виде предприятий, фабрик и заводов не прихватизировали. Остаётся только одно: запасы из царских времён – больше неоткуда взяться.
Душа Никитки Брылова с радостной надеждой впитывала в себя эти разговоры. Как говорится: семена упали на благодатную почву и дали колосистые всходы. Наконец-то у него появился шанс исполнить свою заветную мечту – жить, как у Христа за пазухой, ничего для этого не делая, тем более Дарья Корнилина кидала на него заинтересованные взгляды.
Никита от кого-то слышал, что в разграбленном и сожжённом имении, некогда принадлежащем княжеской ветви, до сих пор на руинах орудуют кладоискатели. По секрету сообщали, что в одной из оставшейся стен, толщиной более полуметра, был найден горшок с золотыми царскими червонцами. «Счастливчики» на радостях упились, а утром их всех обнаружили мёртвыми. Клад исчез, словно его и не было никогда. Знающие люди уверяли, что червонцев тех было минимум на пару сотен тысяч долларов.
Брылов решил, что это дело рук, если не самого Корнилина, то начальника его службы безопасности Карина Михея Степановича – нелюдимого, прямого, как столб, широкоскулого, с повадками дикого животного.
Никита побаивался этого типа, ведь Михей во всеуслышание заявил, что накажет того, кто «сбил хозяйскую дочь с панталыку», и даже разбираться не станет – «отчекрыжит яйца по самый небалуй».
Пришлось спешно уносить ноги. Вот тут бы и отделаться от балласта – Дарьи, но уж больно задело его обещание Михея: так с ним никто не обходился даже в местах не столь отдалённых.
Потому он и увёз Дарью далече – в самое сердце Сибири, в Красноярский край. Когда-то по малолетке он отбывал там срок, и край ему успел приглянуться: широкой души люди, доверчивые, не смотря ни на что, непуганые и добродушные. Ко всему прочему: тайга на сотни километров, ни единой души вокруг, зато зверья – бей не хочу, ягод-грибов – видимо-невидимо, воздух на хвое настоянный – никакие болячки не пристанут.
Даша поначалу радовалась всем этим «прелестям», порхала райской пташкой, но оказалось, что это всё, на что она способна. В итоге: скукотища смертная: ни тебе ресторанов, ни бутиков-магазинов, ни легкодоступных «бабочек», к которым успел привыкнуть Никита. Даже за спиртным приходилось ездить за тридцать км в райцентр и запасаться на неделю. А как запасаться, когда в средствах сильно ограничен?
