– Привет, – незнакомка протягивает мне руку. Ее улыбка ненавязчиво демонстрирует прекрасную работу стоматолога. Я вздрагиваю, оборачиваясь назад, надеясь, что этот парад благодушия предназначен кому-то другому. Чем я могла привлечь внимание этой особы? Не женщина, а воплощение идеальной фотографии из глянцевого журнала. К сожалению, в галерее мы вдвоем.
– Привет, – выдавливаю почти искреннюю улыбку, хищным взглядом пытаясь найти изъяны в идеале. Ага! В глазах незнакомки спряталась грусть. Даже дышать стало легче. Моя персональная жаба, наполненная комплексами, немного разжала свои липкие холодные лапки.
– Марина, можно сразу на "ты". Надеюсь, подружимся, – смутилась незнакомка, припечатанная моим тяжелым взглядом.
– Ника. И меня пугает чужое внимание, – стерев улыбку, отвожу взгляд. Жизненный опыт подсказывает, что лучше правды бывает только ложь. Лгала я отвратительно, поэтому предпочитала молчать или быть искренней.
– Очень приятно, – Марина расслабилась, задумчиво прикусила язычок, как змея перед прыжком, – Я в галерее в первый раз. Скучновато, когда не с кем выпить чашечку кофе.
– Согласна, – я отвечаю почти дружелюбно. Но кофе я предпочитаю пить в одиночестве. Неторопливо наслаждаться терпкой страстью напитка, разглядывать мир через отблески света в окнах кафе, создавая свою реальность.
– Знаешь, я видела твои посты в соцсетях. Увлекательно, но я хочу рассказать одну историю, – Марина вышла на открытую террасу галереи. Я последовала за ней.
К чугунному витому ограждению террасы прижались два изящных деревянных стула и зеркальный столик, отражающий луну в обрамлении кленовых листьев. Я посмотрела вверх. Огромный клен растопырил ветви, упираясь в стену старинного особняка.
– Интересно, сколько клену лет? Двести? Триста? Дом дряхлел, а клен рос. Два неразлучных друга, а может, врага. Уперлись друг в друга, и не понятно: то ли поддерживают, то ли отталкивают, – я грустно вздохнула.
Марина с ужасом посмотрела на меня, как на гипнотизёра, который читает ее мысли. Черное с люрексом платье облегало ее прекрасную фигуру. Свет Луны застревал в переплетении нитей, поблескивал, создавая иллюзию чешуйчатой змеиной кожи.
"Однако, с чего эта змеиная история? Предчувствие? Интуиция? Зависть?" – мое неугомонное воображение не давало сосредоточиться на реальности. Я видела, что губы Марины шевелятся, ее лицо исказила неприятная гримаса, но не понимала ни одного слова.
– Прости, не расслышала. Что ты хочешь? – Я села на стул. Марина смотрела на меня в упор, не отрывая взгляда. Мурашки озноба промчались по моей коже, искривив губы. "Какая-то эпидемия ужимок", – усмехнулась я, пытаясь успокоиться. И тут рассмотрела глаза Марины.
Черная бездна ее зрачков – занавес тьмы, скрывающий страсти, а может логово чертей, готовых поджарить в адовом пламени любого, кто воспротивится воле их повелительницы.
– Отдай мне его, – прошипела Марина, схватив ледяными пальцами мою руку.
– Боже! Кого? – я отдернула руку, избавляясь от тисков холода. От моего резкого движения стеклянный столик, оказавшийся между нами, пошатнулся, пытаясь обрести равновесие. Маятником качнулось лунное отражение в зеркальной поверхности. Краем глаза я уловила это движение, и испугалось еще больше. Лунный призрак – повелитель безумцев и влюбленных следил за мной. Я резко встала, ударилась коленом об ножку стола. Зеркальная столешница покорилось силе земного притяжения, упала на мраморный пол террасы, разбилась на сотни маленьких лун, отразившихся в осколках.
– Старуха! Зачем он тебе нужен? – завизжала Марина, стряхивая с себя десяток острых кусочков зеркала.
– Да и ты не молода! И, похоже, больна… просишь, ничего не объясняя, – я решительно направилась к выходу. Обернулась, пытаясь запомнить отблески луны, рассыпанные по балкону. "Вот бы сфотографировать, получился бы классный снимок! Лунное безумие – прекрасное название", – вздохнула с сожалением.
– Прости, я погорячилась. Но так невозможно жить! – в экстазе самолюбования Марина заломила руки, как актриса из немого кино.
– А я живу, – спокойно констатируя факт, решила выслушать эту мученицу. Любопытство победило отвращения. Древнее свойство женской натуры.
– Ты не понимаешь! Ради него я приехала сюда. Его нужно спасать! Творческие натуры умирают от равнодушия. Твой муж – гений, а ты удерживаешь его воспоминаниями и заботами о дочери, – Марину захватила в плен экзальтация, спутница влюбленности или сумасшествия.
– Я? – застываю, опешив от потока лжи и фантазий, – Да забирай его, хоть сейчас.
Я почувствовала такую усталость, что не могла сдвинуться с места. Хотелось кричать, чтобы с воплем выплеснулась обида. И я утонула в водопаде горьких мыслей.
Мой муж на всех углах твердит о том, как любит дочь, как заботиться о ней. Сначала я злилась и недоумевала. Ведь он только один раз за целый год отвел ребенка в музыкальную школу на занятия. Про материальную сторону наших отношений я стараюсь не думать. Надорвусь от отчаяния. Хотя сама виновата. Впряглась, стараясь быть самой лучшей… и вот итог. А ведь по гороскопу я – Огненная лошадь, и сейчас хочется взбрыкнуть и умчать на край света. Но моя узда – ответственность перед дочерью. Вдруг ей не хватит только моей материнской любви? Безотцовщина – неприятное слово.
