-Мы куда едем? – спросил я пассажиров плацкартного купе. Их было пять человек. Мужчина, женщина, пожилой мужчина, пожилая женщина, мальчик лет пяти-шести со стрижкой а-ля пони. Ребенок держал в руке игрушечный револьвер, перебинтованным указательным пальцем пытаясь нажать спусковой крючок. Защитная скоба не давала добраться до крючка, и это обстоятельство спасало присутствующих от немедленного расстрела – в барабане виднелись белые пластмассовые пули. Ярко-красная пожарная машина с раздвижной лесенкой покачивалась на столике.
Мужики, пряча улыбки, отвернулись, женщины округлили глаза, ребенок с любопытством посмотрел на меня и тут же потерял интерес. На мой голос, скрипучий спросонья, отреагировала проводница – ее купе оказалось через одно. Она нарисовалась в проходе, загородив титан с кипятком, и с неотвратимостью ледокола «Добрыня Никитич» двинулась в моем направлении.
– Ваш билетик! – в голове зазвенело так, будто я оказался внутри Царь-колокола и кто-то дернул его за язык. Заболел затылок. Электрические разряды пронеслись через клетки мозга, и он лихорадочно заработал. Неужели друзья-балбесы не удосужились обеспечить меня билетом? Так – гитара. Видимо, моя. Сумка какая-то – с продуктами. Гм, все основательно продумано! Значит, билет должен быть. Где? Я засунул руку в задний карман «вранглеров» и вытащил на белый свет… красные женские трусики.
– Что вы мне суете?! – брезгливо осмотрела трусики проводница.
– Ой!? – искренне удивился я. Неужели Ольга не забрала этот предмет интима? Я же четко помнил, что передал ей трусики, а она зажала их в кулаке…
– Извините, секундочку, – пробормотал я, сконфуженно. В нагрудном кармане какой-то квадратик с набросками новой песни.… На противоположном сиденье лежал «спинжак» коричнево-бурого цвета.
– Мое? – спросил я пассажиров купе.
Пожилой мужчина, сидевший с краю, пожал плечами. «Хрен его знает!» – говорил его жест.
Я схватил пиджак и проверил внутренний карман. Захрустела бумажка. Я вытащил ее и увидел, что это билет на поезд. Это увидела и проводница. Она нетерпеливо выхватила его из моих рук и стала изучать.
– А где ваш друг? – широко раздувая ноздри, поинтересовалась она.
– Сашка, что ли? – сказал я тоном более осведомленного человека. – Так он в Сарапуле остался, у него там… свадьба.
Проводница помолчала, тщательно изучая билет. Вдруг у нее брови поползли вверх, и она осуждающе посмотрела на меня:
– Молодой человек, вы сели не на тот поезд.
– ??? – предела моему изумлению не было. Сказать, что я потерял дар речи – ничего не сказать. Изумление переросло в ужас, который парализовал все мое тело. И это слабо сказано! Смутно помня происходившее недавно, все-таки я стопроцентно знал, что денег еще на один билет у меня нет!
– …вместо 322-го вы сели на 321-й. Не на «Чита–Москва», а на «Москва–Чита».
Пассажиры, якобы безучастно наблюдавшие за этой картиной, оживились. Мужики засмеялись, женщины заохали, а мальчишка посмотрел на меня, как Робин Гуд на Ноттингемского шерифа.
– …вам нужно сойти на первой же станции. Может, как-нибудь еще успеете догнать свой поезд.
Меня охватило чувство, что я все это уже видел и переживал. Особенно мальчишка укреплял меня в этой мысли. Однозначно дежавю.
Я порылся в другом заднем кармане «вранглеров» и вытащил вместе с горстью мелочи… еще один билет на поезд! Проводница тщательно изучила и его.
– Все ясно, – сказала она, – вы с приятелем сели на один поезд, но на разные направления. Разберитесь между собой, кто в какую сторону едет. Одному надо срочно сойти.
Она повернулась широкой кормой к моему лицу и поплыла к себе.
План Ивана Григорьевича, как и все гениальное, был прост. Он предлагал допросить рядового МГБ, который томился связанный у дембелей, чтобы выяснить, куда могли отправить арестованного Толсторюпина. Затем деморализовать «краснопогонников» и вооруженными ворваться в их расположение. Арестовать охрану и вызволить Федора. Потом всем скрыться на Листе Мебиуса. Я почесал побаливающий затылок:
– Однако, Григорьевич, ты только не обижайся, авантюра какая-то получается. Я ничего не упустил? Я понял, что перво-наперво нужно деморализовать эмгэбэшников? Как ты собираешься это сделать?
– С помощью истории партии. Проходил такой предмет?
Что за фигня такая? Я представил, как железнодорожник размахивает учебником по истории партии, наводя панику и ужас на автоматчиков МГБ, и расхохотался.
– Смеется тот, кто смеется последним, – Бойко достал из внутреннего кармана аккуратно сложенную газету «Правда» за 27 июня 1953 года. – Читать умеешь?
Я недоверчиво пробежался по газетным строчкам на первой странице:
«… 26 июня… на заседании Президиума ЦК КПСС… Лаврентий Павлович Берия, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, руководитель МВД-МГБ… за антигосударственную и антипартийную деятельность… являясь пособником империализма… преступное посягательство на власть… признан врагом Коммунистической партии и советского народа… арестован…».
