Глава 1. Сновидение из детства.
В июне начались каникулы. Теперь можно было не ходить в школу и заниматься своими, более важными делами. Что касается меня, то я с моим одноклассником Алешей, проводил целые дни на душных московских улицах. Мы бегали с ним на железнодорожную насыпь, смотреть на проезжающие мимо электрички, потом на пруды в Сокольниках, где мы бросали камни и палки в плавающих там серых уток, или просто сидели под тополями в нашем дворе и высматривали счастливые номера, на проезжающих мимо нас автомобилях.
После холодного и дождливого мая установилась ясная, солнечная жаркая погода. Вёдро, как написал бы древний летописец. Окна нашей квартиры выходили на восток, и по утрам яркие солнечные лучи будили меня, заряжая своей энергией с самого начала дня.
Около нашего дома, да и по всей Москве, росло огромное количество тополей. И именно сейчас пришло время их цветения. Тополиный пух накрыл все пространство вокруг нашего дома, как снег зимой. Легкий ветерок поднимал белые ворохи, перегоняя их из одного угла нашего двора в другой, выгонял на улицу и возвращал назад. Затем порыв ветра стихал, и вся земля покрывалась белым пушистым ковром, добавляя светлых торжественных оттенков моему любимому городу.
Нашей тогдашней излюбленной забавой было поджигать спичками эти тополиные, белоснежные заносы и сугробы, и наблюдать за игрой расползающихся по земле огненных сполохов, с необъяснимым детским восторгом и вожделением. Конечно же, взрослым не нравились это наше занятие. Здесь же во дворе стояли гаражи, расположенные в один ряд, в которых всегда кто-нибудь занимался починкой автомобиля. Особенно недолюбливал эту нашу забаву дядя Коля, Николай Алексеевич из тридцать пятой квартиры. Он недавно приобрел новенькие Жигули, и буквально сдувал пылинки со своей машины. Он мог часами возиться в своем гараже, постоянно что-то усовершенствуя в этом шедевре отечественного автопрома. Стоило ему увидеть, как мы приближаемся к гаражам, он мгновенно выскакивал из какого-нибудь укрытия и отгонял нас от своего детища самыми последними словами. Даже грозился все рассказать родителям. Тогда еще все знали своих соседей.
Однажды Алеша принес целый коробок спичек и сказал, что знает место, где нам никто не помешает. Недалеко от нашей школы была древняя, действующая до сих пор церковь и при ней было, такое же старое, кладбище. Оно было отгорожено от мира глухим деревянным забором, зеленого цвета. Но, как известно, не бывает заборов без дыр и лазеек. И вот мы уже на кладбище, в этом мире покоя и скорби. Вокруг нас деревянные кресты и металлические оградки. Чувство стыда и детского страха перед неизвестностью поначалу останавливает нас. Но, постепенно, мы привыкаем к этой новой, необычной для нас обстановке, и приступаем к осуществлению задуманного злодейства. Благо, под нашими ногами ковер, или скорее море тополиного пуха. Алеша зажигает спичку, и сразу же заплясали веселые, бесовские огни. Дорожки между могилами покрыты тополиным пухом, и мы расходимся по этим дорожкам в разные стороны, стараясь сопровождать и контролировать этот маленький пожар, чтобы он не разгорелся слишком сильно и не распространился по всему кладбищу.
Вот и сейчас, когда прошло уже много лет с тех пор. Я отчетливо вижу свою маленькую фигурку, которая медленно идет за линией огня и затаптывает этот огонь, когда тот пытается проникнуть за очередную могильную оградку. И вдруг, прямо перед моими глазами возникает нечто ужасное, чего не может, не должно быть. На тропинке, прямо на пути огня, сидит, поджав лапки и хвостик, маленький серый котенок с большими голубыми глазками. Вся его фигура, поза, взгляд его голубеньких глаз выражает неподдельный, животный страх. Неподвижными глазами он смотрит на приближающееся рыжее пламя, находясь как бы под гипнозом, и кажется, не может пошевелиться от охватившего его ужаса. Вот еще немного и огонь накроет, сожжет его пушистое маленькое тельце, как до этого пожирал тополиный пух вокруг него. Я бросаюсь вперед и начинаю затаптывать, гасить этот бестолковый пух, и, кажется, в конце концов, мне это кое-как удается. Котенок, этот мягкий теплый серый комочек сидит у меня в руках и смотрит на меня со всей своей кошачьей преданностью и надеждой. Алеша подбегает ко мне, он тоже загасил огонь на своей тропинке. И теперь мы оба чувствуем себя настоящими героями, спасшими живое существо от неминуемой гибели.
Я бережно несу котенка домой. Его маленькие острые коготки впиваются в мою руку, как бы пытаясь проверить на прочность эту неожиданную жизненную опору. Но я не обращаю на боль и царапины ни малейшего внимания, все еще испытывая чувство вины перед этим комочком за тот страх который выпал на его долю. Дома я наливаю молоко в блюдце и с замиранием сердца смотрю, как мой новый друг лакомиться этим кушаньем. После этого между нами возникает абсолютная симпатия и взаимопонимание. Он играет с моими ногами, с веревочкой, которую я разматываю перед его носом, с фантиками от конфет. И, в конце концов, засыпает на родительском диване.
