Лес, дача, кот, гриб – все эклектика
Едем с котом в лифте. Неловкое молчание.
(Из мировой паутины)
Моему однокурснику Игорю посвящается
«Натуральный блондин, на всю страну такой один…»[1] Иван Сергеевич любил эту песню. В ней – вся его суть, чего уж там… И сейчас он, стоя у лифта, напевал любимый мотивчик. А что? Жизнь хороша, и жить хорошо!
«Натура-а-а-альный блондин…» – известный всем соседям тенор уже по десятому разу закручивал кренделя и загогулинки в окололифтовом пространстве. Внезапно песня Ивана Сергеевича оборвалась. Резко. Мало того, он сам встал как вкопанный.
Почему? По кочану. Потому что в проёме открывшихся дверок лифта… Атас! В проёме показался кот! И он был один.
«Без сопровождения?» – мелькнула первая мысль в голове Ивана Сергеевича, любившего во всём порядок и дисциплину. И логику.
Без вариантов: кот был один. И он сидел на полу. Иван Сергеевич невольно напрягся. Тотчас же он почувствовал, как ремни портупеи впились в мышцы, а кобура 810-граммовой грушей навалилась на печень.
Да ладно… Главное, «макаров» через толстую кожу кобуры грел бок успокаивающим теплом.
– Врёшь – не возьмёшь, – с этими словами Иван Сергеевич ступил за демаркационную линию между Добром и Злом.
Да, Иван Сергеевич понял: пришло его время спасать мир. За его спиной – Добро с его логикой проживания согласно прописке. За котом – Зло, где всё сикось-накось: люди, звери, как блохи, скачут с места на место.
Иван Сергеевич незаметно скосил глаза на кота: интересно, к какой квартире приписана эта мелкая животинка. Непонятки.
А кот меж тем хоть бы хны. Никак не среагировал на нового попутчика. Полный игнор! Как сидел, так и сидит на полу лифта и в ус не дует.
Лифт привычно заурчал, затрясся и начал спуск.
– Едем с котом в лифте. Неловкое молчание, – мозг Ивана Сергеевича зафиксировал ситуацию слышанной где-то фразой.
– Стоит заговорить об экзистенциализме, кота прорвёт! – раздался ниоткуда голос.
– Ты кто? – изумился Иван Сергеевич.
Он осторожно оглянулся вокруг: никого. Только всё тот же кот.
– Кто-кто… Дед Пихто, – тотчас же отозвалось эхо.
– Ты где? – не унимался Иван Сергеевич.
– Где-где… В Караганде! – ворчливо заметил голос, затем примирительно добавил: – Ладно. Я – гриб. И я – в тебе! Короче, я уже часть тебя. Даже можно сказать, я твоё эго.
– Ка-ак?! – вскричал Иван Сергеевич.
– На даче вчера был? Был. В лес вчера ты ходил? Ты. Гриб со шляпкой белого и кружевным платьицем мухомора ты нашёл? Ты. А кто, по-твоему, его зажарил и съел?
Иван Сергеевич охнул: прозвучавший монолог обнажил всю правду его вчерашнего дачного дня.
– Остерегайся кота. Это перерожденец. Тот горлопан, который под Ильича подвёл теорию о его природе гриба, – продолжал далее голос.
– Ильич – гриб? И я… – самолюбию Ивана Сергеевича польстило было сравнение…Одна природа с Ильичом. Сказано!
– Чур! Чур! – закричал гриб внутри Ивана Сергеевича. – Не поминай всуе. Всё лишнее. Выполни уж только свою миссию. Зря, что ли, я здесь с тобой валандаюсь? Читай том номер 8, стр. 16 и том номер 35, стр. 356, и всё узнаешь.
– А с горлопаном-то котом что делать? – задался запоздалым вопросом Иван Сергеевич.
Но голос не отозвался. Гриб растворился внутри Ивана Сергеевича, распавшись на витамины B2, B5, С, PP, а также на калий, фосфор, кобальт, марганец, медь, селен.
Один, совсем один…Иван Сергеевич сокрушённо вздохнул: эта навязанная ему миссия…
– Тэк-с, тэк-с… – внутренне сгруппировался в следующую секунду Иван Сергеевич.
С трудом вспоминая лекции профессора Малкина по заданной теме, он заговорил в тишине:
– Экзистенциализм как философское…
Следующие минуты совместной поездки с котом в лифте Иван Сергеевич долгое время вспоминал со смятением и немалым ужасом. Кот, едва услышал первую фразу Ивана Сергеевича, вдруг взвился, подпрыгнул высоко и, зацепившись когтями за пуговицу его пиджака и повиснув на ней, затараторил без остановки человеческим голосом:
– Да-да… Вы правы, коллега, именно в Германии зародился экзистенциализм… – и далее кот уже строчил как из пулемёта: слова обстрелянными гильзами вылетали из него.
Ивану Сергеевичу только оставалось вытягивать шею и вертеть во все стороны головой, стараясь увернуться от словесного потока, лившегося ему прямо в лицо из пасти кота. К своему изумлению, в этом потоке он слышал: …об уникальности бытия человека…Франция… Сартр…философское и культурное движение…
Иван Сергеевич попытался оторвать кота от своей пуговицы. Не тут-то было: кот вцепился намертво. Иван Сергеевич поднапрягся и стал дёргать кота за хвост: бесполезно. Разве что в отместку кот, изловчившись, своим на первый взгляд тощим хвостом, превратившимся вдруг в ямщицкий кнут, огрел Ивана Сергеевича по рукам и плечам. «Бриони» треснул не по шву.
Иван Сергеевич тут же оценил сложность ситуации: левой рукой он осуществил захват шеи кота, а правой полез за «макаровым». Кот тоже не дремал: на этот раз он пустил в ход свои задние лапы. Завязалась нешуточная борьба.
Бросив вдруг пуговицу растерзанного «Бриони», кот, шея которого была надёжно зафиксирована, извернулся всем туловищем, выпустил когти на задних лапах и, подтянув всё своё туловище на уровень лица противника, атаковал Ивана Сергеевича анфас. Счастье, что Иван Сергеевич вовремя правой рукой с пистолетом заблокировал удар неприятеля, не то пришлось бы зелёнкой замазывать царапы кота на светлом лбу.
