Что за народ скифы, и откуда они?
О скифах много говорили в прошлом, вспоминают о них и сейчас. Но откуда они? Что за люди? Что нам известно о скифах? Не спросишь у них самих: «Как вы жили на земле причерноморской? Откуда вы пришли в Крым?» Может, довериться «отцу истории» Геродоту? Все-таки давно жил, многое знал! Пока ясно одно, пришли скифы с востока. По роду занятий – скотоводы. Но широких степей в Крыму в тот период времени не было. Керченский полуостров был покрыт лесами. Произрастали здесь дуб, клен, ясень. Каково пришлось здесь первым степнякам? Может, пришлось жечь лес для создания простора?
Сверкнул луч солнца и погас.
Собрались на ночлег.
Короток отдых, в ранний час
Опять начнется бег.
Из года в год, из века в век,
Голодны или сыты?
Но начинают свой набег.
Идут на запад скифы.
Стоит из войлока шатер,
Вокруг пасутся кони,
Разводят небольшой костер,
Ко сну сидящих клонит…
Вот что по этому поводу сообщали скифы, а записали греки:
На безлюдной земле, где гуляли буйные ветры, гнулись высокие травы, шумели листвой редкие деревья, только звери были, да в небесах птицы парили. Все было, вот только людей тут не было. Прогуливалась как-то этой степью широкой благодатной красавица юная. Девица прелести свои не скрывала, ибо дивиться на нее, кроме зверей и птиц, было некому. Откуда ей было знать, что верховный бог способен принимать любой образ, особенно предпочитая являться в виде орла, птицы смелой и величественной. А отец девушки Борисфен (так древние греки называли реку Днепр), занятый тем, что катил воды седые на юг, в море Черное, не предупредил дочь о такой возможности. Не сказал Борисфен и о том, что Зевс весьма любвеобилен, ни одной нимфы, ни одной дриады, ни одной земной девушки не пропустит, если заметит, что она свежа и красива. И надо же было случаю такому выпасть, что во время прогулки дочери Борисфена в облике орла пролетал верховный бог. У орла взгляд зоркий, не мог пропустить он девушку, гибкую, стройную, красивую. Как он обольстил неопытную дочь Борисфена, до нас не дошло. Только у дочери великого речного бога родился от Зевса сын. Вот он и был первым человеком, от которого народ скифский пошел. Было у того первого человека имени своего нам не оставившего, три сына – Липоксай, Апоксай и Колаксай. Это сейчас люди растут медленно, может потому, что не присуща им сила великая мужская, заставляющая жизнь вливать соки бесчисленные в растущих. Выросли все три парня, крепкими стали, вошли в силу мужскую, пошли в степь широкую, разгуляться по ней, силушку попробовать. Камни в небеса большие метали, из луков по зверям стреляли, на дубинах бились. Никто друг друга превозмочь не мог – равными они были. Вдруг в небесах ярких, на которых ни тучки, ни облака малого не было, зашумело, засвистело… Птицы стаями взлетели, понеслись прочь над землей. Звери неслись так быстро, как они это делают при степных пожарах. Травы к земле пригнулись. От свиста уши заложило у парней, пригнулись, присели, глаза закрыли. Глухой удар раздался да такой силы, что земля трижды вздрогнула. Открыли глаза братья и увидели, что лежат на земле четыре золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Лежат, ярко блестя под лучами солнца. Пытались старший и средний братья взять эти предметы, да не дались они им в руки, а вот младший смог и взять их, и унести с собой. Приняли старшие братья случившееся, как знак, свыше данный, и отдали бразды правления младшему. Мирно жили старшие братья, не тяготясь властью младшего. От трех братьев и пошли роды скифские… Перечисление предметов, упавших с небес свидетельствует о том, что скифы стали переходить к оседлому образу жизни, а скотоводство стало уступать земледелию.
Что было прежде, и теперь?
Иная вышла доля.
Шатров уж нет, окно и дверь…
И воля уж – неволя!
Степных просторов просто нет.
Что делать скотоводу?
И пережив немало бед,
На хлеб садиться, воду…
Пусть тот же войлочный колпак,
Меч, лук, колчан и стрелы…
С землей сродниться не пустяк —
Совсем иное дело…
Пшеницу сеять и овес,
Ходить весной за плугом.
Такое скифу довелось —
Кормить зерном округу!
С младшего сына Геракла Скифия начиналась
Нелегко перегонять стада великана Гериона, где каждое животное опасно, с непредсказуемым поведением. А тут еще и зима наступила. Степь безлюдная. Ветер завывает, швыряя огромные пригоршни снега в лицо. Дело к ночи идет. Мороз усиливается. А одежда Геракла не соответствует погоде – туника, на ногах сандалии. Правда есть шкура льва, когда-то снятая Гераклом с чудовищного льва, опустошавшего округу города Немеи. Двигаться дальше, когда за стеной снега в трех шагах ничего не рассмотреть – лишено всякого здорового смысла. Что делать? Где спрятаться?
Чтобы не замерзнуть, плотно завернулся Геракл в львиную шкуру, заснул. Под песни метели спалось хорошо. Кончилась песнь ее, и сон отпустил сына Зевса. Протер глаза – повсюду белым-бело, небеса с землей сливаются, только редкие кустики торчат над снежным покровом. Пока спал, его лошади исчезли. Попробуй найти следы, если все занесено снегом. Но делать нечего, пришлось идти искать. Долго скитался по заснеженной степи, пока не набрел на пещеру. Духом живым от той пещеры тянет. Заглянул в нее герой, удивился… Жила в той пещера змеедева Ехидна с красивым женским телом до чресл, а ниже их – туловище змеи. Лицо нежное, прекрасное. Глаза голубые, голубые, как только может быть голубым небо в ясный летний день! Улыбнулась дева приветливой улыбкой Гераклу. Спросил ее сын Зевса:
