– Маэстро, оплати, пожалуйста, счета, – подала голос жена, одевающаяся в прихожей, – Они здесь, у зеркала.
– Только не сегодня, – поморщился Маэстро, взявшийся было за электробритву, – ты же знаешь, сегодня мне будет некогда и вообще…
– Очень важный день, – продолжила его вторая половина. – Извини. Оплатишь завтра или послезавтра. Но не забудь, а то набежит пеня. И еще тут журнал лежит, глянь. Я с работы принесла, думала, ты еще вчера посмотрел. Там интервью с Бородой, а про твой семинар ничего не написано… Я побежала, ни пуха ни пера!
– К черту! – послал ее Маэстро и тут же бросил бритву – сначала журнал.
Вытянул его из-под счетов. Журнал был раскрыт на странице, с которой самодовольно пялилась на мир наглая пухлая рожа Бороды.
Прочитав заголовок, Маэстро вздрогнул и повторил напечатанное вслух:
– «Молодым кулинарам есть у кого учиться!»
Конечно, Борода имеет какое-то право… Но почему, почему про Маэстро, про его сегодняшний маэстро-класс ничего не написано? Что-то уже решилось?
Начал быстро читать интервью Бороды. Нет ничего нового, так, очередной треп про улучшение качества питания при снижении издержек в процессе изготовления продуктов.
Когда Маэстро перевернул страницу, то облегченно вздохнул:
– Вот дура-то!
Жена увидела интервью Бороды и не стала смотреть дальше. А на следующей странице как раз таки и анонс сегодняшнего маэстро-класса, и фотография самого Маэстро. Не меньшим размером, кстати, чем Бороды.
Маэстро тут же задумался о том, почему первым идет материал не про него. Означает ли это что-либо?
Он снова взял электробритву и, поводив ею по лицу, пришел к заключению, что все дело в алфавите. Просто фамилия Бороды начинается с одной из первых букв. Вот мудрый редактор журнала, чтобы не раздражать известных кулинаров, взял да и разместил их в журнале согласно алфавитному порядку.
Маэстро вздохнул по поводу первой буквы своей фамилии и, отложив бритву, перешел к завтраку. Приборы на столе были только для него – обе дочери уже давно покинули отчий дом, кормят теперь свои собственные семьи в своих собственных домах.
Дожевав и допив, Маэстро глянул на часы, констатировал:
– Ну, вот… теперь два часа езды, потом восемь часов работы – и дело в шляпе. Наконец, все будет в шляпе. Все-все-все… Сегодня или никогда!
Подхватив чемоданчик, вышел из дома. Бодро дошагал до вокзала и сел в вагон скоростного поезда. Уже через несколько минут, глядя в окно на пролетающие мимо чахлые деревца, озера и болота, Маэстро мысленно прощался с этой местностью. Скоро он будет в столице.
Сколько можно?! Сюда он приехал сразу после окончания аспирантуры знаменитого кулинарного института, будучи в котором еще студентом подавал большие надежды. Наряду с Бородой занимал призовые места на конкурсах молодых талантов. Тогда, подгоняемый первыми успехами, мечтал стать по крайней мере одним из самых известных создателей изысканнейших блюд и с помощью своего дара двигать, двигать современную кулинарию вперед. Поэтому и, удивив всех, уехал сюда, в этот Болотнинск, чтобы вдали от пожирающих время и силы больших городов творить новые рецепты, поражать оригинальными подходами умы специалистов в области кулинарии и вызывать обильное слюноотделение у обычных потребителей еды.
В местном технико-продуктовом институте молодого специалиста приняли с распростертыми объятиями. Дочь ректора также распахнула свои, забеременела и стала его женой, у которой весьма кстати оказалась собственная крыша над головой. Папа еще в день окончания этого же института подарил.
Так что все у Маэстро в Болотнинске наладилось: и жилье, и былье. С одним только случилась незадача. Творить по-настоящему у Маэстро не очень получалось. Студенческие, аспирантские эксперименты – это одно, а промышленное, массовое производство универсальных продуктов на строгом научном подходе – это совсем, совсем другое. К тому же Маэстро вдруг понял, что напрочь потерял вкус. Работая над новым блюдом, заметил, что не может не только отличить на вкус зеленую спаржу от фиолетовой, но даже лайм от лимона. Подумав же, осознал, что, возможно, вкуса как такового у него никогда и не было. Маэстро всегда использовал в своих ранних опытах продукты, обладающие известным вкусом, сочетал их размеры, цвета, обращал внимание, прежде всего, на общую композицию. Все восторгались оригинальным внешним видом его блюд, и редко кто отваживался съесть их, разрушив тем самым благородную красоту. Ему повезло, что до сих пор никто не заметил полного безвкусия Маэстро. Да, это была удача, что он пошел на работу в образовательный институт, а не в творческую лабораторию, в которой бы его давно уже раскусили. А перед студентами Маэстро мог спокойно сохранять лицо, указывая на элементарные ошибки, которые совершают все начинающие кулинары:
– Конечно, картошка у вас разварится – вы же ее положили в холодную воду… Кто же режет мясо вдоль волокон… Не нужно тыкать вилкой в яйцо, чтобы узнать, сварилось ли оно…
Так что все обходилось. Пока… Может быть, пока ректором института был отец жены? А он вот-вот выйдет на пенсию…
Все одно к одному. Нельзя больше оставаться, прозябать в этом Болотнинске. Тем более что Маэстро все подготовил к побегу. Тщательно, шаг за шагом, год за годом он готовился к тому, чтобы вернуться в столицу. И не рядовым покорителем (в его-то возрасте), а сразу уважаемым специалистом.
