— Добрый вечер.
Эван невольно поднял взгляд от карточной колоды, заслышав мелодичный голос совсем рядом с собой.
— Вы один? Можно присесть?
Не дожидаясь ответа, девушка, недавно игравшая на Жоэльле в большом зале, опустилась на стул.
Аргайл проследил, как она ровно опускается вниз и как ложится на стол её изящная рука, так что спина остаётся безупречно прямой, а белое запястье с остЖоэль косточкой, к которой так и хотелось прикоснуться губами, оказывается на самом виду.
— Вообще-то, я не разрешал, — сухо произнёс Аргайл.
И без того большие глаза девушки расширились ещё сильнее.
— Простите, — сказала она. – Но вы выглядели таким грустным. Я надеялась, что смогу немного вас развлечь.
— Здесь многие думают, что могут меня развлечь, — не отводя взгляда от девушки, Эван откинулся назад. – Меня уже пытались развлечь. Одна полногрудая брюнетка очень настойчиво предлагала мне нарисовать мой портрет... без штанов. Скажите, вы умеете рисовать?
— Только чуть-чуть, — Элен сделала вид, что не расслышала грубой части слов. – Мне больше нравится играть, — она пошевелила в воздухе пальцами, будто бы перебирая невидимые клавиши, — знаете… кончиками пальцев касаться этой нежной поверхности… ласкать гладкие клавиши и слышать, как твои лёгкие, едва заметные движения вырывают из огромного тела Жоэльля непристойный стон.
— Хм.
— Вот видите, я вас уже развлекла.
Аргайл хотел было отвернуться, но стоило ему отвести взгляд, как он наткнулся на художницу, которая в самом деле подходила к нему полчаса назад.
Несколько секунд Эван смотрел на неё, пока та не почувствовала взгляд и не стрельнула глазками в его сторону, после чего Аргайл поспешно отвёл глаза.
— Вам нравится у нас? – голос Элен вырвал его из оцепенения.
— А вам? – Эван внимательно посмотрел на неё.
Губы Элен дрогнули на секунду.
— Как вам сказать…
— Честно я бы предпочёл.
Элена едва заметно прикусила губу и отвела взгляд.
— Я не очень-то выбирала.
— Я думал, в этом клубе не держат рабов.
— О, дело не в рабах… Знаете… когда я была маленькой, мой старший брат, сидя долгими зимними вечерами в нашем старом доме на Торроу-стрит, рассказывал мне о чудовищных небесных вихрях, высотой в гору, о мачтах, гнущихся как ветки, и всё-всё-всё о Гаве и Ливерпуле, Старом Марсе и СтаЖоэль Земле… «Космос, — говорил он, — это, мягко говоря, чрезвычайно капризная и обманчивая стихия. Сейчас он смотрит на тебя с обезоруживающей улыбкой. А в следующее мгновение кипит гневом»… И потом, когда я подросла, я мысленно уносилась очень далеко и часто предавалсь долгим мечтаниям о длительных плаваниях и путешествиях. И думала о том, как славно было бы иметь возможность поболтать о далёких дивных планетах и о том, с каким почтением и интересом относились бы ко мне люди, если бы я только что вернулась с побережья Красной Армады или из Нью Микены, и о том, как романтично смотрелись бы мои пожелтевшие от света звёзд щёки…
— Герман Мелвилл. «Редберн».
Элена кашлянула и чуть заметно покраснела, а затем решительно подняла на собеседника взгляд.
— Вам тоже нравятся романы со СтаЖоэль Земли?
— Я должен был вас пожалеть?
— Вы могли по крайней мере оценить, как хорошо я знаю историю докосмических времён!
— Я оценил, каким идиотом вы считаете меня и тех, кто обычно сидит с вами за столом.
Элена скрестила руки на груди и отвернулась. Щёки её пылали, а внутри клокотала злость. Она ещё размышляла, сдаться ли ей или продолжить штурм, когда Жоэль, её куратор здесь, подошёл к ней со спины и, чуть пригнувшись, шепнул в самое ухо:
— Мисс Лучини, вас просят пройти на второй этаж. Четверым господам нужна ваша консультация в выборе книг.
Элен против воли покраснела ещё сильней и, не оборачиваясь к наставнице, процедила:
— Я занята, Жоэль. Пусть позовут кого-нибудь ещё.
— Они хотят тебя, Мадлен! — Жоэль понизила голос и добавила уже тише, но с нажимом. — Губернатор особенно просил.
— Идите.
Элена перевела на Аргайла удивлённый взгляд.
— Вы собираетесь меня отпустить?
— Я не собираюсь вас удерживать, — во взгляде его плескалось презрение, — не привык.
Элена стиснула зубы.
— Удачного вечера, — бросила она и, поднявшись, направилась к лестнице, вовсю стуча каблуками о паркет.
— В руки ничего не давать, — напутствовала её Жоэль, поднимаясь по лестнице вместе с ней и чуть подталкивая Элен вперёд, — они могут только смотреть.
— Хорошо, — Элена не слышала её. Взгляд, полный презрения, всё ещё стоял перед ней как наяву, а щёки продолжали пылать.
Миновав коридор, которым она ходила каждый вечер, Элена открыла дверь и окинула взглядом четверых мужчин, разместившихся в креслах с бренди в руках.
— Добрый вечер, — сказала она и закрыла за собой дверь.
Пьетро Таскони, сидевший ближе всех, облизнулся, не отводя пристального взгляда от неё. Чуть опустив глаза, Элен увидела, как отчётливо набух бугор у него между ног.
— Правила вы знаете, — сказала она и прошла чуть вперёд.
— Раздевайся и на колени, — перебил её корсиканец.
Элена отвернулась и, не глядя ни на кого, лёгким движением сбросила платье на пол. Оставшись в одних только чулках и неглиже, опустилась коленями на мягкую ткань, она потянулась к шнурку, удерживавшему эту последнюю часть её одеяния.
