Заканчивать десятый класс мне довелось в обычной подмосковной сельской школе. Это было даже несколько забавно. Первое, что мне пришлось услышать на перемене после «Урока Мира»:
– Шалавы! – вопила на весь школьный коридор наша классная руководительница.
– Не обращай внимания, – сказала мне моя одноклассница, – У Зоси такое бывает.
В целом педагогический коллектив школы был нормальный. Лишь у некоторых училок были свои заскоки. Например, вещая что-то про Шолохова, учительница по литературе могла спокойно сказать: «И пошел он жить в ихову семью». Ранее про нее ходили байка о том, что кому-то в сочинении она снизила оценку за слово «Кронштадт». Она лихо исправила «о» на «а» и объяснила, что проверочное слово «кран».
Еще интереснее была химичка. Из нее просто пёрла фольклорно-народная мудрость.
– Придешь на болоту, увидишь пузурьки, – наставляла она у доски неразумного школяра, – Что это? Мятан!
Ее коронной фишкой был такой стиль обучения.
– Таня, – говорила она в конце урока отличнице, – Прочитай следующий параграф и нам завтра расскажешь.
В десятом классе уже вовсю шло изучение органической химии, но если сама учительница не понимала, в чем там суть сложных формул, то ученики просто валяли дурака на уроках.
Я как-то по глупости попыталась указать на явную ошибку, которую под диктовку учительницы выводила бедная Таня у доски. Но химичка так злобно на меня глянула, что я предпочла на уроках химии заткнуться навсегда.
Еще в начале учебного года выяснилось, что вся система УПК на селе решалась просто. Мальчишки учились на водителей-трактористов, а девочки на доярок. Я, было, попыталась вякнуть про то, что в девятом классе уже начала обучаться профессии секретаря-машинистки. Но мне категорично отрезали – «У нас такого нет!»
– Тогда можно мне на водителя учиться? – спросила я робко.
– Нет, ответили мне в учебной части, – на водителей нужно учиться два года, а ты уже в последнем классе, поэтому только в доярки.
– А что, – дома хохотнула мама, – Ценные навыки, научишься доить коров.
Коров я доить так и не научилась. Нас всего один раз заставили сходить на коровник. Но это было вроде экскурсии, и весь учебный год мы старательно штудировали учебник «Животноводство». Про экстерьер и интерьер коров, устройства доильного аппарата и доильного стакана.
– Если никуда не поступишь, – подкалывала меня мама, – Путь один, пойдешь в доярки.
Мне эти шуточки были обидны до слез. Ну, как это я, с музыкалкой по классу скрипки, хореографией и театром и вдруг на коровник?
Однако, учебный год подходил к концу и уже точно нужно было определяться, куда поступать учиться дальше. Я как-то раз подкатила к маме с мыслями, не пойти ли мне на журфак.
– Ха-ха-ха! – театрально рассмеялась мама, – Ты же сочинения пишешь, как бухгалтерские отчеты!
И я приуныла не на шутку. Училась я хорошо, на одни пятерки. И в принципе, могла смело штурмовать любой вуз. Но, я по натуре, оказалась жуткой трусихой. Поэтому решила идти туда, что мне знакомо с детства, – в театральное.
Я выучила пару монологов из Островского и Жана Ануя. Несколько стихотворений Тютчева с Фетом и басню Крылова «Мартышка и очки». Мама, как актриса, меня профессионально поднатаскала. Но, словно, сама судьба была против моего решения.
Я практически не могла попасть на прослушивания. То электричка сходила с рельсов, то я неожиданно заболевала и теряла голос. То переносили время прослушивания. Какой-то заколдованный круг. Там, где я все же с трудом попадала на прослушивание, на меня нападала какая-то паника и трясун. Чего раньше со мной никогда не случалось.
В общем, в театральные вузы я пролетела. Или, скорее, они пролетели мимо меня. Окончив школу, я беззаботно валялась целыми днями на берегу речки, а по вечерам бегала в местный клуб на дискотеки. Где-то во второй половине июля ко мне решительно подступила мама.
– И что ты думаешь делать? – грозно шипела на меня она, – Правда, что ли в доярки собралась? С серебряной медалью?
Я равнодушно отмахивалась. Мне действительно было наплевать на свое будущее. Но мама не отступала.
– Я тут поговорила с режиссером народного театра из района, он сказал, что можно попробовать поступить в культпросветучилище, там экзамены в августе и можно взять еще целевое направление.
– Я? Массовиком-затейником? – орала я. – Ты меня хочешь запихнуть в самодеятельность?
– Дура! – рявкнула мама, – Зато не потеряешь год и сможешь по театрам ходить, хотя бы.
– Пойду тогда на хореографию, – согласилась я.
На следующий день я взяла у районного начальника отдела культуры заветную бумагу – «целевое направление». Она давала право на зачисление, даже если сдаешь экзамены на трояки, и поехала в училище.
За год в деревне свою хореографическую форму я подрастеряла, конечно. И на экзамене по специальности выглядела неважно. Почему-то всем, поступающим в первом потоке, благополучно влепили двойки.
