Этот день, словно самый страшный кошмар в моей жизни, мне не забыть никогда. Это случилось в субботу утром, двенадцатого июня. Я не спеша шла домой, слушая музыку в наушниках, придерживая одной рукой маленький рюкзак, который был перекинут через моё правое плечо. А в другой руке держала пару книжек, которые до этого купила в книжном. Погода была замечательной. Лёгкий ветерок трепал мои распущенные волосы, а прохожие улыбались мне, что вызывало на моем довольном лице ответную улыбку. До моего дома оставалось пару широких многоэтажек, которые молчаливо обступили меня со всех сторон, закрывая от палящего солнца. Я свернула налево, решив немного срезать путь. Прошла пару магазинчиков, прошагав через просторную детскую многолюдную площадку и вот, я почти что подошла к своему подъезду. Не дойдя пару метров, я приостановилась, чтобы достать с рюкзака ключи от квартиры и домофона, как ко мне спешным шагом подошли двое людей в полицейской форме, и тыча мне в лицо удостоверениями, что-то рассерженно говорили. Я растерялась на секунду, но потом спохватилась и выдернула из ушей наушники.
– Что-что, простите? Я вас не расслышала.
– Дворцова Алиса?
– Да, это я, – я недоуменно переводила взгляд с одного полицейского на другого, пытаясь прикинуть в уме, что и когда я успела натворить. – Что-то случилось?
– Пройдёмте с нами.
– Куда? И зачем? – я нахмурилась, делая инстинктивно шаг назад. Один из полицейских бесцеремонно взял меня чуть повыше локтя и стал подталкивать к машине, которая была припаркована у подъезда. Её я сразу не заметила, или же просто изначально не обратила внимания. – Что вы себе позволяете? На каких основаниях вы меня хватаете за руки?!
– Пройдёмте, гражданка. На вас поступила жалоба. Сейчас мы проверим, и если все нормально, то сразу же вас отпустим.
– Жалоба? – я начинала нервничать. Руки задрожали, а ноги стали подкашиваться. – Что я сделала? Вы сказать-то можете?
– Вот возле машины и разберёмся! – отпарировал полицейский и снова попытался схватить меня за руку. Я не позволила ему это сделать.
– Говорите здесь! Никуда я с вами не пойду! – моему возмущению не было предела. Вокруг нас уже потихоньку стала образовываться толпа зевак, которые с любопытством поглядывали в нашу сторону и перешёптывались. Полицейский хмыкнул и жёстко ответил:
– Поступил донос, что вы, гражданка Дворцова, приторговываете наркотой и, в данный момент, идёте сбывать товар!
– Что?! – шокировано воскликнула я. – Кто мог это сказать? Да я домой иду! Вот в этом доме, в этом подъезде, я живу! – я махнула рукой в сторону коричневой металлической двери. Мужчины были непреклонны и, похоже, начинали терять терпение.
– Так, уважаемая, перестаньте ломать комедию. Проходите к машине и предъявите на осмотр ваш рюкзак. Если у вас ничего нет, то почему так нервничаете?
– Да потому что в шоке от происходящего! Кто мог вообще такую чушь сказать?! Мне скрывать нечего. Пожалуйста, можете посмотреть. Ничего интересного вы там не найдёте!
Я прошествовала в сопровождение мужчин до их машины. Один из полицейских открыл пассажирскую дверь, придерживая меня за руку. Видимо для того, чтобы я не сбежала. А другой подошёл к толпе зевак, вызволил оттуда какую-то суховатого вида высокую морщинистую женщину и пузатого лысого мужика. Сказал им пару фраз, записал что-то на белый лист, и повёл их за собой.
– Вот, понятые, смотрите, будем производить досмотр, – произнёс полицейский взяв рюкзак у меня из рук, и подойдя к открытой двери машины, расстегнул молнию и высыпал все содержимое на поверхность чёрного кожаного кресла.
На виду оказались мои личные вещи: блокнот, пару ручек и простых карандашей, помятые записки, блеск для губ, зеркальце, паспорт, кошелёк, солнечные очки и, среди этого добра, притулился маленький пакетик с белым порошком. Моё сердце, казалось, ухнуло вниз, к самым пяткам. Я вытаращила глаза, не смея отвести от него взгляд. Сердце стучало так бешено, что заглушило все посторонние звуки. Я видела, как победоносно один из полицейских взял этот пакетик осторожно за край и повертев им из стороны в сторону, хищно оскалился, наклоняясь к моему лицу.
– Так-с, что тут у нас? Белый порошок. Предположительно героин. Ну что, Дворцова, не зря, значит, донос был? Закрывай её, Малыгин. Поехали в отделение. Пусть ей занимаются профессионалы.
– Это не моё! – отчаянно закричала я, да так истошно, что с близ стоящей берёзы в рассыпную разлетелись птицы. – Отпустите меня! Я ни в чём не виновата!
– Не виновата я! Не виновата! – передразнил меня полицейский, тыча мне под нос лист бумаги. – Все запротоколировано, гражданка. Смысла отпираться нет! А теперь подписывайте и проедете с нами.
Мне сунули ручку в ослабевшие пальцы, я её выронила. Хотела поднять, но полицейский, стоящий рядом со мной, не дал этого сделать, резко одёрнув за рукав. При повторном вложении ручки мне в ладонь, я смогла нарисовать какую-то загогулину, мало похожую на мою настоящую подпись. Но, похоже, этого было достаточно.
